и дождался атаки кораблей Лонга и Регула, взявших пунийские пентеры в клещи. К этому времени консулы отогнали от места сражения суда Ганнона и теперь сосредоточили усилия на эскадре Гамилькара. Для карфагенян все было кончено.

Квинквиремы рвали строй пунийских кораблей, абордажные мостики с грохотом падали на палубы и морская битва вновь становилась похожей на сухопутное сражение. С двух сторон на карфагенян напирали эскадры консулов, перешел в наступление и третий римский флот. Пентеры сгрудились в кучу, легионеры захватывали корабли один за другим. Отряд Гамилькара был разгромлен наголову, практически все карфагенские суда были захвачены и лишь немногие сумели ускользнуть вдоль берега. Пунийскому командующему повезло: он оказался в числе тех, кому удалось спастись и благополучно добраться до Картхадашта.

* * *

Описание битвы при Экноме сохранилось только у Полибия. Однако его рассказ дошел до нас с небольшой лакуной, а сам автор по ходу повествования несколько раз запутался. Но начнем по порядку. Греческий историк делает любопытное сравнение относительно приготовлений враждующих сторон к грядущей кампании. О пунийцах он пишет следующее: «Карфагеняне снаряжали свое войско с величайшим старанием, но вооружение их всецело рассчитано было только на морскую войну» (I, 26). И совсем иначе звучат его рассуждения о деятельности квиритов: «Римляне делали соответствующие приготовления двоякого рода: на случай морских битв и для высадки на неприятельский берег» (I, 26). Таким образом мы видим, что карфагенское командование поставило перед собой вполне конкретную цель – не допустить римской высадки в Африке – и направило на это все усилия. Создается впечатление, что пунийцы были настолько уверены в грядущей победе, что даже не рассматривали возможность поражения и, как следствие, появления легионов на африканском берегу. Поэтому и не готовились к войне на суше. У римлян ситуация была иная, сами цели кампании вынуждали их действовать именно так, а не иначе.

Полибий очень подробно расписывает построение римского флота клином и попытки консулов заменить незнакомые морские термины на привычные армейские названия, тем самым лишний раз, показывая некомпетентность Регула и Лонга как командующих военно-морскими силами республики. В отличие от своих римских оппонентов, карфагенские военачальники мыслили творчески и старались навязать противнику бой по своим правилам. Начало битвы осталось за пунийцами, поскольку им удалось разрушить боевые порядки римлян. В дальнейшем ход сражения выровнялся: «Так как боровшиеся части обоих войск были почти равны согласно первоначальному распределению сил, то перевеса не было ни на одной стороне» (Polyb. I, 28). Положение для карфагенян изменилось к худшему лишь тогда, когда римляне все-таки принудили их вступить в ближний бой, а затем дожали в рукопашных схватках на палубах. Таким образом, тактические изыски карфагенских флотоводцев оказались бессильными перед грубой римской силой. Никакой гениальности консулы не продемонстрировали, исход боя в очередной раз решили простые легионеры. Впрочем, больших потерь карфагеняне все же могли избежать, но здесь роковую роль сыграла ошибка Гамилькара. Командующий левым флангом пунийского флота сбавил темп атаки, замешкался и в итоге оказался окружен превосходящими силами врага. Поэтому основной урон карфагеняне понесли в конце битвы, когда римляне захватили 50 пентер вместе с командами (Polyb. I, 28).

При описании самого сражения в рассказе Полибия возникает путаница. Вот как он описывает атаку римлян на центр карфагенских позиций в начале битвы: «Первый и второй флот напирали на бегущих; третий и четвертый отделились от них, потому что последний тянул ластовые суда, а третий находился при них для охраны» (I, 27). Затем следует рассказ о контратаке пунийцев: «В то же время правое крыло карфагенян с Ганноном во главе, при первой схватке находившееся на некотором расстоянии, пронеслось по морю и ударило на корабли триариев, чем поставило их в большое затруднение. Те из карфагенян, которые стояли было вдоль берега, переменили прежнее свое положение, вытянулись в линию и, обратив корабли носами вперед, напали на флот, тянувший ластовые суда; но римляне сбросили канаты, сразились с неприятелем и держались твердо» (I, 28). Как утверждает историк, именно четвертый флот (триарии) тянул на буксире транспортные суда, и именно его атаковал Ганнон. Но буквально через пару строк он пишет о том, Гамилькар также атаковал этот флот, чего быть не могло в принципе. Третий римский флот должен был перехватить корабли Гамилькара, что, собственно, и произошло в действительности, с той лишь разницей, что транспортники тащили на буксире так называемые триарии. Также Полибий называет Гамилькара то командующим левым крылом карфагенского флота, то начальником сражающихся в центре кораблей.

У римлян в битве погибло 24 квинквиремы, у карфагенян – 30, но при этом пунийцы не сумели захватить ни одного корабля противника, в то время как в руки римлян попало 64 вражеских судна вместе с командой (Polyb. I, 28). Похожие данные приводит и Евтропий: «В консульство Луция Манлия Вульсона и Марка Атилия Регула война была перенесена в Африку. Против Гамилькара, карфагенского предводителя, [римляне] сразились на море, и он был побежден. [Гамилькар], потеряв шестьдесят четыре корабля, вернулся обратно. Римляне потеряли двадцать [кораблей]» (II, 21). Павел Орозий о римских потерях ничего не говорит, относительно карфагенян его цифры совпадают с информацией Полибия и Евтропия: «Консулы, которым было поручено перенести войну в Африку, на трехстах тридцати кораблях отправились к Сицилии; им навстречу выступили Гамилькар, полководец пунийцев, а также Ганнон, командующий флотом. Когда разразилось морское сражение, карфагеняне, обращенные в бегство, потеряли шестьдесят четыре корабля» (IV, 8, 6).

Несмотря на победу римляне не смогли сразу же продолжить движение к Африке. Потери среди личного состава были значительные, большое количество кораблей получило повреждения. На берег свезли раненых, и, пока команды занимались ремонтом судов, консулы устроили праздник для легионеров, добывших республике очередную победу.

2. Вторжение. 255 г. до н. э

Закончив починку поврежденных судов, римляне загрузили на них еще большее количество продовольствия и отплыли в сторону Африки. Огромный караван сильно растянулся в пути, и когда одни корабли бросали якоря у Гермесова мыса, другие все еще находились на значительном расстоянии от берега. Но римлянам ничего не угрожало, поскольку пунийский флот был разгромлен. Когда все корабли собрались, консулы повели суда вдоль побережья и доплыли до города Аспида. Местность здесь была подходящей для высадки, поэтому Регул и Лонг приказали войскам сходить на берег. Легионеры быстро вытащили корабли на прибрежный песок, окружили их рвом и валом, построили укрепленный лагерь и приступили к осаде города.

Чтобы лучше понять ход дальнейших событий, необходимо подробно ознакомиться с театром военных действий. Полибий пишет, что римляне «пристали к так называемому Гермесову мысу, который закрывает весь Карфагенский залив и тянется в открытое море по направлению к Сицилии» (I, 29).