- Извините?

Голос сзади. Оборачиваюсь и вижу какого-то козла с напомаженными волосами и торчащими зубами.

- Что? - цежу я, глядя ему в глаза.

- Если вы намерены говорить о такой мерзости, то будьте любезны делать это не так громко. Вас могут услышать женщины и дети.

Он кивает в сторону девчушки с хитроватым взглядом и смущенной женушки.

Мерзость? Ладно, я покажу засранцу, что такое мерзость. Этот козлина еще не знает, что такое мерзость.

- Вы приказываете или просите? - спрашиваю я.

- Что?

- Терри.

Женщина тянет его за рукав.

- Э... Брюс... полагаю... - влезает Блейдси.

- Вы приказываете или просите? - медленно и со значением повторяю я.

- Я прошу вас... вежливо... но если вы не прекратите, то я позову стюардессу.

Я улыбаюсь и пожимаю плечами.

- Отлично. Извините, если мы вас каким-то образом оскорбили. Раз уж вы просите...

Поворачиваюсь и сжимаю подлокотник так, что даже пальцы белеют.

- Я ему покажу, этому пиздюку, - шепчу я, наклоняясь к Блейдси. - Попомни мое слово, брат Блейдс.

- Оставь его, Брюс...

Больше ничего интересного не происходит, и мы приземляемся в Брюсселе. Здесь нам с Блейдси надо убить час времени до пересадки на рейс в Шипол. Меняю немного мелочи и отправляюсь в бар, где беру пару пинт «Стеллы». С этими бельгийскими франками чувствуешь себя миллионером, но они того стоят.

Два придурка в костюмах, которые сидели впереди нас в самолете, уже тянут пиво.

И тут я замечаю зубастого мудака, того, который сделал мне замечание, Мистера Счастливое Семейство. Он один и держит путь в туалет. Я поднимаюсь.

- Ты куда? - немного встревоженно спрашивает Блейдси.

- По делам, - отвечаю я. Он качает головой.

Следую за мудилой в туалет. Кроме нас, там никого нет. Я даю ему поссать и стряхнуть, потом встаю рядом. Он озадаченно смотрит на меня, потом, узнав, кривит физиономию.

- Вы... - Он фыркает и опускает руки. - Если ищете неприятностей...

Ишь какой ковбой. Мне это на руку.

- Уверяю вас, сэр, меньше всего мне нужны именно неприятности. Я лишь хочу объясниться. - Вытаскиваю удостоверение и быстро произношу: - Детектив-инспектор Брюс Робертсон, полиция Эдинбурга.

Все равно скоро буду инспектором.

- В чем дело?

В его голосе слышится нотка паники.

- Сэр, я разрываюсь между двумя противоречивыми желаниями: свернуть вам шею и пожать вам руку. Пожать руку, потому что я сам семейный человек и вы были совершенно правы, когда сделали мне замечание в самолете. Абсолютно с вами согласен, так разговаривать недопустимо. Свернуть же вам шею я хочу потому, что работаю сейчас под прикрытием в сотрудничестве с голландскими коллегами. В самолете я должен был привлечь к себе внимание двух мужчин, сидевших впереди. Вы знаете что-нибудь о детской порнографии, сэр?

Мудак кивает, хотя ничего и не понимает.

- Вам приходилось смотреть видеофильмы с участием детей?

- Нет... я...

- Когда несчастные дети исчезают с улиц британских городов, они проводят последние часы в мучениях, которым их подвергают на заброшенных складах в пустых амбарах. Все это снимается на видео для последующего распространения по Европе. Амстердам, Гамбург и так далее. Эти двое - порноторговцы, которые везут к месту назначения свой гнусный товар.

- Вы хотите сказать, те два джентльмена в костюмах... Я киваю с мрачным видом.

- Мы пытались войти в контакт с этими чудовищами, чтобы сорвать их операцию. Нам пришлось опуститься до обсуждения самых мерзких вещей, чтобы, так сказать, настроиться на их волну, привлечь их внимание. И они уже были готовы предложить нам свою грязную продукцию, когда вдруг на сцену вышел добропорядочный, но не догадывающийся о сути происходящего член общества...

- О Боже, что же я наделал, инспектор! Придурок виновато смотрит на меня.

- Скажу одно, вы определенно не посодействовали нам в проведении операции.

- Могу ли я сделать что-то? Как-то помочь?

- Сэр, я подошел к вам, чтобы как супруг и отец принести извинения за свое поведение в самолете, к которому был принужден силой обстоятельств. Я не собираюсь просить вас о какой-либо помощи в проведении полицейского расследования. Хочу, чтобы вы знали, как неприятно было мне произносить омерзительные слова в присутствии ваших жены и дочери, но если бы видели те видео, видели, каким унижениям подвергаются дети, как они страдают... Я прослужил в полиции много лет и знаю, что тех ублюдков надо прижать к ногтю. Я сделаю все возможное, чтобы достать их!

- А я хочу вам помочь. Пожалуйста, инспектор...

- Ну что ж... кое-что вы, возможно, и могли бы сделать... Хотя нет, это слишком... я не могу просить вас об этом...

- Я настаиваю! Мне следовало понять...

- Вы не могли ничего знать и никогда не узнали бы... Я качаю головой.

- Да, но из-за меня вы лишились прикрытия.

- Ничего непоправимого не произошло. Мы еще прижмем их.

- Да, а я хочу помочь!

Я поднимаю брови и тяжело вздыхаю. В туалет заходит еще один парень, поэтому я отвожу своего собеседника в сторонку и понижаю голос:

- Послушайте, сэр, вы кажетесь мне порядочным человеком и достойным гражданином, но дело связано с большим риском. Из-за случившегося в самолете я оказался в центре их внимания. Теперь придется вносить в план некоторые изменения. Сэр, я хочу, чтобы вы вошли в бар и спугнули этих мерзавцев. Скажите, что знаете, чем они занимаются, оскорбите их. Они всполошатся и начнут искать того, кто им поможет. Вот тут-то я и выступлю в роли друга и спасителя. Они будут разоблачены и потеряют бдительность. - Я мрачно улыбаюсь и смотрю в лицо своему новому другу. - Вы поняли, сэр?

- Не беспокойтесь, инспектор, я все понял. Эти подонки, эти твари получат от меня то, что заслужили.

Мы вместе идем в бар. Бизнесмены все еще выпивают. Отступаю к газетному киоску и наблюдаю за дальнейшим из-за угла. Мой недоумок подходит к столику и наклоняется к ним.

- Как бизнес? - спрашивает он.

- Что?

- Я спрашиваю у вас, пара грязных животных, как ваш мерзкий бизнес! Теперь ясно? - громогласно вопрошает недотепа. - Ну что? Я знаю, какую вы ведете игру!

- В чем дело? Что вам нужно? - обращается к нему один из бизнесменов.

Все начинают оглядываться.

- Мне известно, что вы затеяли, подлые мерзавцы! К нему подходит жена.

- Терри, - кричит она, - что случилось?