— Сюда посветите, Мари! — Соболев разложил на каменном полу скопированные куски текста и пояснил склонившимся рядом Даше и француженке: — Видите, вот ряд букв, за ним — следующий, и каждый новый начинается на ту же букву, на какую оканчивается предыдущий.

— И что из того? — нетерпеливо спросила Оленева. — Прочесть сможешь?

— Думаю, да, — Виктор ловко соединил полосками скотча полосы, извлек из сумки старую, уже расшифрованную при помощи зеленой колонны из мечети ленту из материи и, сверяясь с текстом, начал одновременно сворачивать и тряпичную, и бумажную ленты. — Надпись с плиты тоже следовало бы обворачивать вокруг зеленой колонны, но мы все сделаем проще и прямо на месте. Бумагу сворачиваем так же, как свернута была копия золотой ленты и… читаем! Даш, записывай! «Холодная звезда гиперборейцев укажет начало пути… Десять, девятнадцать… последний луч Луны сохранит… слушай голос сердца!» Володя, ты в военной топографии посильнее нас — север в этом зале где?

— Да вон, в том углу, — свет фонаря в руке Локиса метнулся влево. — Это что, монахи нас на Северный полюс отправляют, а цифры — курс? Норд-норд-ост? Я же говорил, что доброго от них ждать — это полный наивняк! Это ж теперь в такую даль переться…

— Да нет, товарищ сержант, думаю, все чуточку проще…

Соболев решительно направился в указанный Владимиром угол, встал на первую из квадратных каменных плит, устилавших пол, и начал вышагивать вдоль стены, сверяясь со своими записями и отсчитывая нужное количество плит. Прошел ползала, повернул на девяносто градусов влево и вновь начал отсчитывать плиты.

— Монахи, Володя, были ребятами простосердечными и в чем-то даже наивными. — Виктор остановился на плите в центре зала, ничем не отличавшейся от остальных. — Вот куда указывает нам «последний, седьмой, луч луны».

— Ты хочешь сказать… — голос Дарьи дрогнул, — «Спас Нерукотворный» — под этой плитой?

— Скажем так: вполне возможно, — Соболев взял в руки предусмотрительно захваченный стальной ломик и, примериваясь, с какого края начать, описал вокруг плиты задумчивый круг. Выбрал более подходящую, по его мнению, сторону и попытался поддеть край плиты острым концом лома.

— Господа, мне кажется, — нерешительно произнесла Мари Леруа, — нам следовало бы вызвать журналистов и телевизионщиков. Не каждый день ученым и археологам выпадают находки такого уровня! Если там, под этой плитой, находится «Плат Вероники», то это мировая сенсация и, без малейшего преувеличения, находка века!

… — Нет, уважаемая мадемуазель, журналистов не будет! — неожиданно громко раздался со стороны лестницы голос, который Даша вряд ли спутала бы с чьим бы то ни было, — голос герра Шталле, вчерашнего конкурента, а сегодня, судя по сопровождению, превратившегося в открытого врага. Сопровождавшие немца легионеры молча встали полукругом перед захваченными врасплох, оторопело застывшими искателями священных реликвий, и наставили на них стволы помповых ружей.

— Даш, я же говорил тебе про дежавю! — легкомысленно хмыкнул Локис. — По-моему, я этих ребят уже видел пару деньков назад. Даже ружья те же! Мужик, «беретта» твоя цела?

Жак Ренье в ответ мрачновато улыбнулся и продемонстрировал свой пистолет.

— Можешь не сомневаться, русский, мой инструмент со мной! И не далее как пару часов назад он помог мне отправить на тот свет пару придурков вроде тебя — люди турка во главе с его мальчиком со шрамом очень хотели, чтобы мы познакомились с их Аллахом. Но им не повезло: сейчас они уже, наверное, тискают толстозадых гурий в своем раю!

— Жак, нам некогда хвастаться вашими подвигами! — резко оборвал легионера Шталле и поморщился, после чего подошел к Соболеву и вырвал у него из рук ломик. — Да, господин ученый из Москвы, ваши орудия труда мало напоминают нож и кисточку археолога. Вы, профессор, присядьте, отдохните — дальше мы сами!

Немец без видимых усилий поддел ломиком каменную плиту и отодвинул ее в сторону. Все присутствующие почти одновременно подались вперед, вытягивая шеи и жадно всматриваясь в открывшийся взглядам квадрат. Вопреки ожиданиям, под плитой оказался слой не то утрамбованной глины, не то нечто вроде цемента.

— Пусто, босс, — разочарованно выдохнул Ренье.

Шталле молча кивнул и, после секундного размышления, вновь ударил ломиком. То, что казалось крепким цементом, довольно легко крошилось, и после нескольких осторожных, точно выверенных ударов стальной стержень провалился в пустоту. Археолог быстро опустился на колени и сначала маленькой саперной лопаткой, а затем и руками выгреб из раскопа остатки породы, прикрывавшей тайник. Посветил в яму фонарем и под нетерпеливыми взглядами пленников и легионеров достал прямоугольную коробку около полуметра длиной и сантиметров сорока шириной…

Находка была обернута какой-то грубой тканью, и когда Шталле отбросил тряпку в сторону, все увидели, что коробка деревянная и для герметичности и защиты от возможной сырости залита толстым слоем воска. Хайнц щелкнул лезвием выкидного ножа и профессионально аккуратно счистил с крышки воск, после чего, чуть помедлив, поддел ножом плотно склеенные деревянные дощечки…

— Ренье, дайте больше света! — археолог максимально осторожно, словно в его руках была не крепкая материя, а невесомо-хрупкие листочки пепла, развернул нечто, напоминающее средних размеров платок, и неожиданно даже для самого себя перекрестился. — Хвала тебе, Святая Дева! Это он… Жак, это «Плат Вероники»! Ты даже не представляешь…

— Ну почему, босс, очень даже представляю! — каким-то отчужденным, слегка изменившимся голосом откликнулся легионер. — Укладывайте эту штуку в коробку, босс, нам, думаю, нужно поторопиться! Чем быстрее мы уберемся отсюда и из этой страны, тем будет лучше!

— Да, дружище, ты прав, прав, — вновь укладывая реликвию в коробку, согласился Шталле.

— Вот и славно, а теперь давайте коробку сюда! — Ренье быстрым движением приставил ко лбу немца свою «беретту».

Шталле на секунду застыл и внезапно севшим голосом медленно произнес:

— Жак, ты не можешь…

— Могу, босс, я все могу! — едко усмехнулся легионер. — Коробку давай, кретин! Что рот раскрыл? Не понимаешь? Так я тебе объясню! Старый я стал, на покой пора. А эта штука принесет мне и моим ребятам пяток миллионов — я узнавал примерную стоимость подобных вещиц. А ты, герр археолог, еще молодой, ты отыщешь себе еще что-нибудь… Анри! Мы уходим, а ты подержи на мушке это стадо. Если что — стреляй не раздумывая! Ровно через час можешь уходить — мы будем ждать тебя в условленном месте, понял? О’ревуар, леди и джентльмены! Мой вам совет: не злите Анри! Тогда вы все, вполне возможно, и доживете до глубокой старости…

В подземелье повисла тягостная тишина, и в этой тишине первым прозвучал голос Мари:

— Шталле, как вы нас нашли? И точно в тот момент, когда…

— Микрофон, — тусклым голосом ответил немец. — Когда вас обыскивали у турка перед аудиенцией, они укрепили на вас микрофон. Ахмед-оглы не очень-то пове-рил вам, мадемуазель, и правильно сделал… А как вы выследили нас и навели полицию в Латине?