До пристойной забегаловки, она же придорожная неплохая гостиница, пришлось ехать ещё целых два часа, так что решили там и заночевать. Торопиться-то нам особо некуда, фигачить по трассе ночью необходимости нет.

София так и не проснулась. Так что я всех спровадил в кафе и устраиваться на ночь в гостиницу, велев только притарабанить нам пожрать, а сам очень осторожно перенес свою пару в салон на двуспалку в отдельном отсеке сзади.

Уложил, собираясь уйти спать на койки вдоль стен, ибо на кой мне нервы с яйцами себе на локоть наматывать, устроившись рядом, когда ничего не светит. Замер, нависая над Софией и ограничиваясь тем, что от души хапнул ее аромата, таки проведя носом у самой кожи на шее, щеке, виске, как вдруг София резко повернула голову. Ее приоткрытые губы оказались в считанных сантиметрах от моих, искушая, испытывая на прочность и выдержку, которых у меня ни хрена и нет, как тут же выяснилось. Бездумно я подался ближе, убивая расстояние, всех тормозов и хватило только на то, чтобы коснуться ее губ слегка, практически только создавая иллюзию контакта, а не наброситься, наваливаясь, распластывая под собой, вталкивая язык в жар ее рта и сразу ужираясь вкусом в дымину, а не смакуя его оттенки.

Да, где-то там, сразу, с первого же касания в хреналионе кэмэ от моментально отключившегося разума, заверещало тревожное оповещение, вопя «Ты чё творишь, мудачина, сейчас же она проснется, и ты окажешься в ещё более глубокой жопе!» Но я уже, сука, был полностью вне зоны доступа для всего осмысленного и любых тревожных сигналов.

В башке все вымело грёбаным верховым пожаром, который гнал ураганный ветер, в пах тоже хернуло молнией жаркой тяжёлой нужды, оба потока рванули навстречу, столкнулись и взорвались в районе сердца, чуть не разворотив клетку из ребер, что его удерживали. А когда ресницы Софии дрогнули, и она ответила на поцелуй, не открывая глаз, то чертова клетка все же разлетелась, испарилась, лишая бешено бьющуюся мышцу в груди всякой защиты.

Сверху был я, да, но померещилось, что именно София ухнула в меня, ввалилась в мою теперь беззащитную перед ней суть, опутывая, оплетая собой мое открытое сердце, пока я глотал-жрал-давился солёным медом нашего мигом ставшего диким поцелуя.

В пылающем сквозняке черепушки мелькнула гадкая мыслишка, что может она сейчас и не со мной, не меня представляет, потому и упрямо глаз не открывает, но стало по хрену. Я хочу ее, хочу до невменоза, хочу на любых условиях, сейчас, насрать на последствия и обстоятельства. Я! Хочу! Один поцелуй и я на грани, без мозгов, без тормозов, не зверь, не человек – чистый сгусток общей их лютой похоти.

Плевать мне было, что София сначала почти не отвечала мне, а лишь покорно позволяла целовать, раздевать, вертеть, шарить лапами, лепить, гнуть, добираясь пальцами, ртом, языком повсюду. Я чуял запах ее возбуждения и этого ответа мне хватало с лихвой.

Голые округлые плечи, хрупкие ключицы, тонкая кожа на изящной шее, полные груди с сосками цвета молочного шоколада, вздрагивающий живот, лобок, бедра гладкие, лодыжки стройные – на этот раз я добрался и вдоволь прошёлся ртом, оставляя метки, и руками по всему, что в первый раз едва ли смог и на вкус попробовать. И как же меня перло от того, какая моя пара везде мягенькая, есть за что схватиться, за что прикусить, не рискуя костями голыми, по нынешней моде торчащими, порезаться или нарваться на мускулатуру как у мужика жёстко прокачанную. Сука, куда рожей ни ткнись, где ни тронь – все как надо, отчего кайф по каждому нерву течет и внутри копится-копится.

И в этот раз София уже не остановила меня, когда я сунулся наглой рожей между ее разведенных ног и хапнул хмельного вкуса и там. Вот тут моя сонная «делай-что-хочешь» красавица застонала, выгнулась, рванувшись, но я вцепился в ее бедра, не позволяя отстраниться. Тёрся, уделывая в шелковой влаге, пахнущей моим кайфом, подбородок и щеки, целовал глубоко, ловя языком и губами трепет самой нежнейшей плоти, дразнил пальцами, коварно обещая проникновение и тут же лишая его, чтобы досыта упиться стонами, всхлипами, тем, как София гнулась, взбрыкивала, умоляя о большем.

И получил то, чего добивался – взбунтовалась моя пара.

– Макс! Ты смерти моей хочешь? – вскинула София голову, вперив в меня совершенно пьяный взгляд. – Дай мне кончить, изверг!

– Всегда, когда захочешь, детка, – оскалился довольно, глядя в ее лицо с очень интересного ракурса, хоть самого уже колбасило адски. – Всего лишь сказать было нужно.

– Ну ты и гад! – София оттолкнулась пятками, отодвигаясь и перекинула ногу, переворачиваясь на живот. Это что, новая попытка отстраниться от меня, не видеть во время секса? Да хрен ты угадала, детка!

Резко развернул свою пару обратно, схватил за руки, одновременно садясь на задницу и потянул на себя, вынуждая сесть верхом. Лицом к лицу, упрямая моя, ты будешь смотреть на меня и запоминать, привыкать, что отныне трахать тебя буду только я, без вариантов.

Закинул руки Софии себе на шею, рыкнув «держись!», стиснул ягодицу, поддал бедрами, направляя себя одновременно. Вставил… и перестал, сука, дышать. Первый раз, когда ночью засадил Софие, тоже как по крыше будто кто дубиной саданул, но сейчас… Грёбаный нокаут всего, когда в сознании остался только мой член и ощущения, идущие от него – единственное, что ещё осталось существовать в окружающем мире.

Только мгновенья-годы спустя все вернулось, как только София нетерпеливо двинула бедрами, обрушивая на мою бедную башку ещё миллион ощущений. Дыхание, переливающееся из губ в губы, аромат общей испарины, трение ее сосков по моей груди, ногти, впивающиеся в кожу моего затылка, требуя новых движений, пошло-влажные шлепки, упругую мягкость плоти, которую я сжимаю безжалостно, насаживая Софию на себя, ускоряя темп, скольжение жаркой тесноты по моему стволу и головке, сладко-острое, до зубовного скрежета, до рвущихся наружу стонов и наконец такое долгожданное и неожиданное, слишком скорое – дрожь, напряжение, стискивающие ещё жёстче сладкие судороги накрывшего ее оргазма.

Но над всем этим, глубже этого всего, вокруг этого всего – ошеломляющее, убийственное нечто, что сцепляет, цементирует просто безумно кайфовые ощущения от процесса в другое… В чувство.

В чувство!

И вот тут меня та-а-ак размотало!

– Душ до секса был бы очень кстати.

– А? – вынырнул я из нирваны на голос распластанной по мне Софии.

– Говорю, что мне было немного неловко. Стоило помыться сначала.

– Как по мне, так все охрененно было. Но если хочешь в