Так он и делает.

Краем глаза я вижу, как посох отправляется в новый полет. Сыновья Воланны выстроились в шеренгу, пытаясь добраться до Келлина. Посох бьет по всем троим, переворачиваясь без чужой помощи и ударяя по другому противнику при каждом повороте. Первый дядя принимает удар в живот, второй – в голову, третий – в пах.

Не останавливаясь, Келлин делает шаг вперед, чтобы закончить начатое, и сбивает каждого с ног рукоятью меча. Он уворачивается от посоха, когда тот летит обратно к Петрику.

Я добираюсь до Темры и использую Полночь, чтобы перерезать ее путы. Пока я разбираюсь с завязками на ее лодыжках, сестра вынимает изо рта кляп.

– Я так сожалею о том, что сказала, – говорит Темра. – Зива…

– Позже, – отвечаю я.

Когда Воланна пытается приблизиться, я направляю на нее короткий меч.

– Клянусь, я не хотела вам зла, девочки. Не мне было решать. Я не могла проигнорировать угрозу магии.

Я с отвращением качаю головой.

– Ты подвела нас. Так же, как когда-то подвела своего сына. Наш отец так стыдился тебя, что сбежал, чтобы жениться на матери, даже зная, что она владеет магией. Они были счастливы. И мы тоже. Теперь ты нас потеряла. Мы больше не желаем тебя видеть.

– Кузнец! – кричит Келлин, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть, как все присутствующие встают со своих скамей, готовясь к атаке.

– Здесь есть запасной выход, – говорит Воланна. – Вон там. Бегите же!

Мы можем оказаться в ловушке, но наш единственный выход – пробиться сквозь орду тел.

И мы решаемся бежать.

Оказывается, Воланна не лгала. Так что нам есть за что ее благодарить. Спустившись с алебастровых ступеней церкви, мы убегаем.

Разъяренная толпа следует за нами.

Хорошая новость заключается в том, что никто из них не вооружен, но вера, похоже, имеет большую силу.

Я передаю короткий меч Темре, поскольку она умеет с ним обращаться, а копье оставляю себе. Не то чтобы я действительно могла бросить им в кого-то, потому что тогда мне пришлось бы вернуться, чтобы забрать оружие. Но Петрик без проблем со всей силы швыряет посох, устраняя при этом целые ряды терсанцев. Спотыкаясь о других, они падают на дорогу. Посох каждый раз со свистом возвращается в протянутую руку Петрика, как магнит, притянутый к железу.

Мало-помалу мы отдаляемся. Потом они начинают бросать в нас камни.

Первый снаряд попадает Келлину в плечо. Второй – прямо в спину.

– Понятно, как обстоят дела. Целятся в самую большую мишень, и дело с концом. – Он упирается ногами, отказываясь бежать дальше. Остальные замедляют шаг, но не останавливаются.

– Келлин! – кричит Темра через плечо. – Что ты делаешь?

Кончиком клинка он проводит черту на грунтовой дороге, от одной линии деревьев к другой.

Он кричит голосом, которого я никогда раньше от него не слышала:

– Голова любого, кто пересечет эту черту, полетит с плеч!

Горожане останавливаются перед самой чертой, но один крупный мужчина в самом начале толпы с явной угрозой подбрасывает в воздух камень.

– Рискни, – говорит Келлин. Он производит впечатляющую серию ударов, демонстрируя длину и скорость своего меча. Келлин становится кем-то, кого я никогда раньше не видела. Гигант со смертельной угрозой в глазах.

– Мерзость! – кричит кто-то в глубине толпы. – Богини требуют крови!

– Уничтожьте порчу магии!

Терсанцы напрягаются, прислушиваясь к ответу Келлина.

– О, Богини получат кровь, – говорит Келлин. – Только от вас зависит, чью именно. Первый доброволец может сделать шаг вперед.

Я задерживаю дыхание, ожидая увидеть кровопролитие и готовясь закрыть глаза.

Один человек в первых рядах отступает, очевидно, решив, что мы того не стоим. Я молюсь, чтобы остальные последовали его примеру.

А потом в толпе возникает рябь, будто кто-то сзади протискивается вперед. Келлин, внушительный рост которого предоставляет ему хороший обзор, чертыхается.

– Городская стража! – кричит он, уже приготовившись бежать. Ах, у этих точно будет оружие. Вскоре наемник удирает, опережая всех своим впечатляющим размахом ног, и мгновенно сворачивает с дороги, ныряя в деревья. Быстро сообразил, учитывая, что у нас нет шансов превзойти обученных охранников. Наша единственная надежда сейчас – оторваться от них в лесу.

Я слышу их крики позади, пока ветви деревьев царапают мне щеки. Мои ботинки погружаются в мокрую землю, замедляя бег. Клинок Тайн выводит меня из равновесия, вес моих секретов тянет меня влево.

Мы петляем и постоянно поворачиваем, Темра и я задираем юбки, чтобы бежать быстрее. Петрику повезло больше всех: он оставил свое голубое одеяние, заменив его на парадные брюки и предназначенную для утренней службы рубашку с оборками.

Келлин постоянно оборачивается, чтобы убедиться, что мы все еще следуем за ним. Я оглядываюсь, чтобы посмотреть, где городские стражи.

Не так уж далеко.

Снова сосредоточившись на том, что находится впереди, и обогнув другое дерево, Келлин размахивает руками, пытаясь замедлить инерцию.

– Стойте! – кричит он, но уже слишком поздно.

Впереди обрыв.

На самом деле это едва ли лучше, чем яма.

Мы переваливаемся через край и скользим вниз. Грязь скользит подо мной. Ноги подкашиваются, и я падаю на свой зад.

В действительности часть земли, кажется, падает вместе с нами. Оползень.

Справа от меня кубарем падает Петрик, а Темра летит вниз боком, ее платье при этом задирается до бедер.

Кажется, я вскрикиваю. Знаю, что Петрик точно кричит. Я жду твердой почвы, которая должна последовать, и задаюсь вопросом, насколько сильным будет удар.

Вместо этого все исчезает. Никакой земли. Никакой грязи. Никакого скольжения. Я падаю.

Слышу, как где-то рядом журчит водопад, но едва могу разобрать этот шум из-за пронизывающих меня ощущений. А потом мои колени подгибаются, и я врезаюсь в поверхность воды, после чего она заполняет мой рот. Сначала я не могу отличить верх от низа. А затем я врезаюсь в скалу, после чего точно останутся синяки, но зато это помогает мне сориентироваться.

Мне удается подтянуть под себя ноги и вынырнуть на поверхность.

Но Клинок Тайн этого не позволяет.

Меч тяжелее, чем когда-либо. Каждый раз, когда я проплываю несколько футов вверх, он тянет меня обратно вниз. В полной панике я сжимаю пальцами узел, удерживающий палаш на талии, но мокрая кожа не ослабевает.

Что-то задевает меня в воде, и я отталкиваюсь, представляя себе больших рыб, птиц и бог знает что еще.