А еще он побрился. В пути его борода была темнее, чем золотисто-рыжие, выгоревшие на солнце локоны. Теперь же его лицо выглядит свежим и гладким. Его улыбку невозможно не заметить.

– Что на тебе надето? – спрашивает он, едва сдерживая смех. Я смотрю вниз и чувствую, как мой желудок переворачивается.

Совсем забыла, что все еще в этом отвратительном платье.

– Клянусь, я бы предпочла что-нибудь другое. – Прямо сейчас, честно говоря, я хотела бы вернуться в свою грязную дорожную одежду, чем оставаться в этом платье.

Но, к счастью, Келлин больше ни слова об этом не говорит.

– Не может быть, чтобы ты уже закончила мое оружие, – замечает он.

– Нет, не закончила.

Он кивает, задумчиво выпятив губы.

– Не хочешь выпить?

Я никогда раньше не увлекалась алкоголем, но…

– Конечно.

Он направляется к одному из столов, который оказывается свободным. Бегло осматривая комнату, я даже не заметила, что он сидел там. Келлин выдвигает стул, видимо, чтобы сесть, но выжидающе смотрит на меня.

Что происходит?

Он же не для меня…

Прежде чем успеваю закончить мысль, я уже сижу на стуле.

Наемник вежлив и учтив. Как будто мы планировали встретиться. Словно он попросил меня куда-нибудь сходить.

«Я должна что-то сказать», – думаю я, как только он занимает свое место. Это я пришла к нему. Он будет ожидать, что я начну разговор. Почему это так трудно?

Жалкая.

Жалкая.

Жалкая.

– Ты познакомилась со своей семьей? – спрашивает он.

Справившись с удивлением, я отвечаю:

– Да.

– И?

– Не думаю, что они мне нравятся.

– Жаль это слышать.

– Проблема в том, что Темра их любит.

– Ах.

Передо мной ставят стакан. Я даже не заметила, как Келлин заказал что-то. Служанка одаривает наемника совершенно неуместной улыбкой и уходит, покачивая бедрами.

Я смотрю на стакан, радуясь, что теперь мне есть чем занять руки.

Я веду себя эгоистично? Неужели я делаю все только для себя? Неужели я настолько жалкая, что не знаю, как быть счастливой, когда передо мной что-то хорошее?

– Ты, наверное, удивляешься, почему я здесь.

Сделав глоток, Келлин смотрит в свой стакан.

– Не совсем.

– Что ты имеешь в виду?

– У тебя нет для меня работы, и ты не закончила ту, которую я тебе дал. Значит, ты здесь, чтобы что-то обсудить.

О Богини! Так и есть. Я имею в виду, что мне действительно есть что с ним обсудить, но я еще даже не заговорила об этом. Сейчас я и правда общаюсь.

Не думай об этом слишком много. Просто продолжай говорить.

– Наш новый дом не внушает чувства безопасности, – говорю я. – Мне нужно было выбраться. Я никого не знаю в этом городе.

И знать не хочу.

– Но ты знаешь меня. Так что я был твоим единственным вариантом.

Наклоняю стакан, чтобы заглянуть в его темное содержимое.

– Я могла бы запереться в своей комнате.

– Или завести светскую беседу с ученым. Или он принял сторону твоей сестры?

– Сторону моей сестры?

– Вы ведь поссорились, верно? Зачем бы тебе тогда быть здесь, когда ты можешь спрятаться за юбками сестры?

Я так потрясена его словами, что едва не роняю свой стакан.

– Прошу прощения?

Келлин потирает пальцем лоб.

– Это прозвучало не очень. Я просто имел в виду, что ты привязана к ней. Ты не можешь начать предложение, не посмотрев на нее.

Я удивленно поднимаю брови.

– Я не говорил, что это плохо. Только то, что ты ужасно зависишь от нее, и, может быть, тебе полезно время от времени выбираться куда-нибудь самой. Я пытаюсь сказать, что рад, что ты пришла ко мне.

Даже не могу осознать смысл этих слов. Должна ли я притвориться, что пью из этого стакана, хотя на самом деле не собираюсь пить?

– Не люблю выходить из дома, – говорю я.

– Знаю.

– Ненавижу большинство людей.

– Знаю.

– Я даже не пью.

Он ухмыляется.

– Я так и предполагал. Тебе просто нравится держать что-то в руках, верно?

При этих словах я встречаюсь с ним взглядом. Как он мог понять обо мне так много?

Он считает тебя красавицей.

Мои щеки краснеют. Весь этот разговор унизителен. Если я убегу, последует ли он за мной?

– Что только что произошло? – спрашивает он.

– Что?

– Какое-то время ты была в порядке, а теперь, похоже, готова сбежать. Я сделал что-то не так?

– Нет. Дело во мне. Дело всегда во мне. Я не умею разговаривать.

– Ты прекрасно справляешься.

Очень мило с его стороны, но я почти уверена, что он лжет, чтобы успокоить меня.

В ответ на мое молчание он спрашивает:

– Ты когда-нибудь расскажешь, что этот палаш сказал тебе обо мне?

Я смотрю на деревянную поверхность стола, медленно вращая стакан.

– Нет.

– Да ладно тебе. Как ты можешь не открыть мне мою собственную тайну?

– Это слишком унизительно, – шепчу я.

Он стискивает зубы.

– В прошлом я совершал поступки, которыми не горжусь. Я хочу знать, о каком именно из них рассказал тебе меч.

При этих словах я немедленно поясняю:

– Я не имела в виду унизительно для тебя! Унизительно для меня!

Он заметно расслабляется, понимая, что происходит.

– Я нахожу тебя привлекательной.

Моя грудь сжимается, и я невольно задерживаю дыхание.

– Я нахожу восхитительным, когда ты заикаешься. Мне нравится, что ты не открываешься людям. Это своего рода вызов, когда мне наконец удается заставить тебя доверять мне. У тебя идеальный рост. Мне едва приходится наклоняться, чтобы быть на одном уровне с тобой. Когда ты заламываешь руки, мне хочется взять их в свои и…

– Прекрати, пожалуйста! – шиплю я сквозь зубы так громко, как только осмеливаюсь.

– Меч сказал тебе что-то из этого?

– И еще немного сверху! – добавляю я.

Не могу смотреть на него. Неужели он не понимает, как мне неудобно? Его забавляет моя растерянность? Было ли это его целью?