– Да, дядя Миша.

– А что случилось дальше?

– Дальше? А дальше была любовь! Яркая, светлая, чистая. Знаешь, я влюбилась в него в первый вечер. Сразу. Увидела – и влюбилась.

– Так зачем убегали? – удивилась Марина.

– Глупая была, по инерции убегала. С судьбой наперегонки посоревноваться хотела. Благо, судьба оказалась быстрее! Она всегда нас догоняет, даже когда мы этого не ждем.

– И что же, вы сразу поженились?

– Нет, не сразу, – рассмеялась Ирина Васильевна. – Через два месяца! Перед самым Рождеством. А потом посыпались на нас беды. Умерла моя мама, отец начал пить. Денег катастрофически не хватало. Я нервничала. Но Миша всегда был возле меня. Хотел на заочное отделение перейти, работу стал искать. А я не разрешала. Он очень хорошо учился, большие надежды подавал. Это как раз восемьдесят восьмой год был, наш факультет впервые начал международников выпускать. Он на хорошее распределение рассчитывал, его за границу обещали отправить. Тогда я втайне от него сама начала подрабатывать. Устроилась в нашем общежитии уборщицей. Утром вставала ни свет ни заря, ведро, швабру в руки – и вперед, коридоры драить. Правда, Миша вскоре узнал, начал ругаться, просил оставить эту затею. Но я не отступала. Хотела Мише помочь. А к концу весны поняла, что беременна! Сначала очень обрадовалась, хотела поскорее мужу рассказать. А потом подумала, что если он об этом узнает, сразу мне работать запретит. Думаю, поработаю еще две недельки, пока Миша диссертацию защитит, и уволюсь. Даже коменданта предупредила. Чувствовала я себя хорошо, сил и энергии было хоть отбавляй! Ведрами с водой, как шарами, жонглировала. Казалось, ничто не предвещало беды.

Однако следующий день я запомнила на всю жизнь. Было начало июня, солнечно и тепло, день защиты Мишиной диссертации, настоящий праздник. Встав пораньше, я выгладила мужу рубашку, приготовила завтрак и убежала на работу. Вечером мы с ним договорились пить шампанское. С самого утра я летала как на крыльях. Написала заявление об увольнении, помыла свой этаж, оставалось помыть окно в коридоре. Подтащила я лестницу, вытираю стекло и сама себе улыбаюсь от счастья. Неожиданно в голове что-то закружилось, потемнело в глазах… Дальше я не помню. Очнулась в больнице, врач возле меня в белом халате стоит и все пульс на руке считает. Я растерялась немного. Сначала даже и не поняла, где нахожусь. Поинтересовалась, что со мной. А он глаза опустил: ерунда, говорит, небольшое сотрясение. Я тогда начала вставать, домой собираться. Говорю, что муж меня дома ждет. А врач обнял меня за плечи, погладил по голове и тихо, ласково прошептал: «Девушка, я не знаю, как вам это сказать. Да, вы здоровы. Но сегодня вы потеряли ребенка. Боюсь, деток у вас больше никогда не будет». Что было дальше, я помню плохо. Знаю только, что спряталась я тогда под одеялом и, стиснув зубы, тихо, как щенок, завыла. Сутки выла. Никого видеть не хотела. А мужа видеть боялась. Я была абсолютно уверена, что, потеряв ребенка, навсегда потеряю и его. Зачем я была ему нужна пустая, бездетная?

Вечером Миша пришел в больницу. Когда он вошел в палату, я спряталась под одеялом и опять завыла. Врачи попросили его уйти. И только ночью, выйдя в уборную, я увидела, что в конце коридора одиноко стоит мой Миша. Стоит и смотрит на мои двери. Сначала я захотела убежать. Но не смогла. С красными от слез глазами он молча упал на колени и прошептал: «Прости». Вместе мы проплакала до самого рассвета. И больше не спорили о том, кто перед кем виноват. А под утро, нежно обняв меня за плечи, он спокойно и уверенно сказал: «Мы всегда будем вместе. Я тебя никому не отдам».

Ровно через месяц мы улетели в Англию, где и познакомились с твоими родителями, с тобой. Вот так. Наговорила я тебе, разоткровенничалась…

– Спасибо, Ирочка Васильевна, за душевный рассказ! Спасибо за то, что вы у меня есть! Я тоже многое хочу вам рассказать. Но пока еще сообщать особо нечего. Просто вчера я познакомилась с одним очень интересным и, кажется, благородным мужчиной. Я многое ему о себе рассказала. Он тоже откровенно рассказал о своей жизни. Вы знаете, мне еще никогда и ни с кем не было так хорошо и спокойно, как с ним. Он сильный, уверенный в себе и очень добрый. Как бы я хотела, чтобы мы с ним не расстались!

– Девочка моя, я буду за тебя молиться, – прошептала Федунцева и грустно улыбнулась. – Ты заслуживаешь счастья.

– Вы знаете, тетя Ирочка, сегодня впервые за последние годы я готова признаться себе в том, что больше не хочу оставаться одна. Да, у меня есть сын. Я уверена, скоро мы будем вместе. Но если бы вы знали, как я хочу любить! В одиночестве нет ничего хорошего, – откровенно призналась Марина и опустила глаза.

– Я уверена, я просто чувствую: у вас все будет хорошо! – твердым голосом произнесла Федунцева и встала. – Не грусти, малышка, все наладится. А пока что тебе надо отдохнуть. Иди к себе, поспи часок! Мне в молодости и пятнадцати минут хватало, чтобы отдохнуть. Поспи, девочка. А я тебя разбужу. И ни о чем не волнуйся. Все будет хорошо!

– Угу, – произнесла девушка и радостно, по-детски улыбнулась.

Поднявшись, Марина послушно кивнула головой, поцеловала Федунцеву в щеку, отправилась в свою комнату и быстро заснула. Но выспаться ей не удалось.

С детства приученная к дисциплине, расслабляться по утрам Марина себе не позволяла. «Точность – вежливость королей!» – любил повторять ее отец, требующий от дочери исключительной пунктуальности.

Поэтому уже в начале десятого Марина, удобно устроившись за рулем просторного «мерседеса», выехала из дома. Федунцев сидел рядом. На десять часов ей была назначена встреча в посольстве Сирии. Именно там, на основании представленных документов и выводов комиссии, ей должны выдать справку, необходимую для пересмотра дела об опекунстве. Несмотря на то что все документы были собраны, молодую женщину все равно не покидало чувство тревоги.

– Мариночка, да не волнуйся ты так! Я вечером связывался с консулом. Все будет хорошо! Твои документы уже вчера были на подписи, – погладив девушку по руке, успокоил Михаил Дмитриевич.

Стараясь отвлечь Марину от переживаний, Федунцев весело рассказывал о том, в каких краях в этом году отдыхают власть имущие, куда и почему пропал столичный мэр. Следя за дорогой, девушка лишь изредка из вежливости вставляла несколько слов и скромно улыбалась. Напряженная, как сжатая пружина, она находилась в ожидании того вожделенного момента, когда ей, как путевку в другую жизнь, выдадут эту столь важную для нее справку. И где-то далеко позади осталась встреча с Евгением Григорьевичем, и даже Сережа. Они были только частью ее жизни. Всей жизнью для нее был сын.

Машина, аккуратно лавируя, съехала с улицы Артема и остановилась у небольшого красивого здания на Белорусской. Стараясь не выдать своего волнения, Марина неторопливо вышла из машины и пошла следом за Федунцевым.

Проворно поднявшись на второй этаж, они остановились в приемной консульского отдела. Присев на краешек дивана, молодая женщина взволнованно огляделась по сторонам. Невдалеке под окном сидела молодая пара: смуглый коренастый араб и милая русоволосая девушка. Строго насупив брови, парень что-то настойчиво твердил ей на ухо. Опустив глаза, девушка покорно кивала головой и слушала его наставления. Сердце Марины тоскливо сжалось. Много лет назад и она сидела здесь рядом с Муфидом. Тогда она так же была бесконечно уверена в своем счастье. Счастье, которое каждый из них, оказывается, понимал по-своему.