Как свидетельствовали очевидцы, Япончик был брюнетом, с неспокойными раскосыми глазами и широкими смуглыми скулами. Одевался богато, с шьком. На «мокрые дела» шел неохотно, будто бы сам вид крови его смущал. Но это так, к слову.

«Когда к городу подошли советские войска, Котовский и Япончик подняли восстание на Молдаванке, в котором приняли участие и уголовники, и рабочие, — пишет Б. Соколов. — Белые и интервенты начали отступать к порту, а бандиты вволю пограбили склады, магазины и богатые особняки, где оставалось немало брошенного в панике имущества. Люди, переодетые в форму деникинских офицеров, средь бела дня подъехали к зданию Одесского государственного банка на трех грузовиках и предъявили предписание о вывозе денег и ценностей на пять миллионов золотых рублей. Через полчаса после их отъезда подъехали машины с настоящими офицерами, которым было предписано эвакуировать банк. Но эвакуировать, в сущности, уже было нечего. Молва упорно приписывала этот подвиг Котовскому, хотя и без него героев хватало».

В своей книге Шмерлинг приводит этот случай как факт: «Из подвалов Государственного банка Котовский вывез на грузовиках ценности, которые деникинцы намеревались захватить с собой». А 5 апреля 1919 года части Красной армии вошли в Одессу…

Прошел ровно год от момента отпуска по болезни нашего героя. Именно этот год и ставится под сомнение в биографии Котовского до сих пор. Например, вот как рассуждает историк В. Савченко: «Одесский «подпольный» период жизни Котовского — противоречив, лишен достоверных фактов. Обманом выглядят уверения Котовского о том, что он с апреля 1918-го «работал» в одесском подполье большевиков. Он явно хотел скрыть свое апрельское бегство с фронта. Его «запомнили» в Одессе только с ноября 1918 года, да и то не как деятеля подполья, а как «самодеятельного» налетчика-мстителя, а может быть, и грабителя, нападавшего как на частные квартиры, так и на государственные учреждения».

Но это не совсем так. О работе Котовского в подполье свидетельства все-таки существуют. В своих воспоминаниях их оставили непосредственные участники борьбы за советскую власть в Одессе. Причина же отсутствия большого количества документов и воспоминаний о Котовском в этот период связана, прежде всего, с методами работы подполья и самого Григория Ивановича. А это строжайшая конспирация, которой всегда и во всем придерживался наш герой. Выше об этом уже говорилось.

И еще один любопытный факт. 13 апреля 1919 года Григорию Ивановичу был выдан следующий мандат: «Тов. Котовскому Григорию Ивановичу, как испытанному и боевому товарищу, поручается организация боевых частей для освобождения Бессарабии от гнета мирового империализма. Тов. Котовский работает на территории Одесского округа и подпольно в Бессарабии. Все советские учреждения, исполкомы, ревкомы, также подпольные советские организации оказывают указанному товарищу безусловное содействие». Выдал этот документ секретарь Одесского губкома партии Ян Гамарник. Мог ли такой ответственный представитель партии выписать мандат с серьезными полномочиями человеку, не проверенному в борьбе? Скорее нет, чем да. Потому что в документе черным по белому значится: «как испытанному и боевому товарищу».

3

Первая официальная должность Котовского — военком Овидипольского военного комиссариата, чуть позже — командир конного Приднестровского отряда 44-го стрелкового полка 3-й Украинской советской армии, затем — командир 2-й пехотной бригады (переименована в 12-ю) 45-й стрелковой дивизии и командующий Жмеринским боевым участком. Григорий Иванович воюет против многочисленных повстанческих отрядов, угрожающих тылу молодой Красной армии. Несмотря на хаос Гражданской войны, дикую неразбериху, голод, непостоянство людей и времени, Григорий Иванович получает первый командирский опыт. Но самое главное — он идет с новой властью напролом. У него нет колебаний.

В конце августа Одесса вновь в руках белых. Бригада Котовского в составе Южной группы Якира выступает в поход по тылам петлюровцев для соединения с основными силами Красной армии. Григорий Иванович назначен командовать левой резервной колонной (две бригады), насчитывающей более тысячи человек (900 штыков и 200 сабель). Перед началом движения комбриг берет слово:

— Товарищи, мы окружены со всех сторон разными бандами, которых поддерживает иностранная интервенция, и поэтому сейчас мы вынуждены отступать. Кто трус, пусть уйдет от нас, те же, кто верит в силу рабочего класса, кто верит мне, кто хочет победить, кто хочет пробиться на соединение с красными войсками, пусть остается со мной.

Он знал, о чем говорил… «На юге — море, англо-французский флот, поддерживающий белые десанты, на юго-западе — румыны, на севере — Петлюра и галичина. В тылу кулацкие бандиты, восстания, колокольный набатный звон, разрушенные мосты, нападения на склады, постоянные стычки с отдельными отрядами и зверское уничтожение отдельных наших людей — связистов, продовольственников, агентов санитарной службы», — вспоминал Якир.

Другой очевидец, начальник штаба 58-й дивизии Я. Я. Петров, позже поведает о походе следующее: «Войска разделились на три колонны по фактическому их расположению: правую, состоящую из частей 47-й и 58-й дивизии во главе с начдивом 58-й И. Ф. Федько, левую — две бригады 45-й дивизии под общим командованием Г. И. Котовского — и центральную, возглавляемую начальником штаба 45-й дивизии И. И. Гарькавым. Вместе с частями этой колонны находился сводный отряд партийно-советского актива Одессы, а также Реввоенсовет группы.

Каждой колонне указывался маршрут движения, встреча их намечалась в районе Умани, с тем чтобы затем совместно пробиваться через фронт белых. Предвиделось, что отрыв от регулярных частей противника потребует умелого маневра, а на пути следования неизбежны схватки с различными местными бандами, занимавшими территорию между железными дорогами».

Константин Фомич Юцевич, начальник штаба кавбригады и кавдивизии, описывая поход Южной группы, не мог забыть и своего командира: «Человек небывалой отваги, Котовский еще в годы первой русской революции проявил себя народным героем. Прославился он и в боях 1918 года — как командир конного разведывательного отряда под Тирасполем, руководитель диверсионных групп в тылу немецких оккупантов. Однако нашлись люди, которые противились назначению Григория Ивановича на должность командира 2-й бригады, распространяли слухи о его «партизанщине» и неизбежном превращении в «батьку». Гамарник решительно отмел подобные поклепы, поддержал кандидатуру Котовского. И не ошибся: Григорий Иванович в последующих боях показал себя талантливым командиром.

Оперативным планом Южной группы Г. И. Котовскому отводилась важная роль. Возглавляя левую колонну войск, он двумя бригадами — 1-й и 2-й — должен был по крайней мере двое суток сдерживать натиск петлюровцев на линии железной дороги Крыжополь — Рудница — Кодыма и около близлежащих сел, что позволило бы центральной колонне уйти от Бирзулы (Котовск) подальше на север, к Умани. Лишь после этого частям левой колонны надлежало оторваться от противника и следовать в тот же район.

Двое суток… Сколько они потребовали от воинов мужества и хладнокровия, небывалой стойкости, а от командиров, помимо всего, и умелой распорядительности! Трудности усугублялись тем, что прекратилась связь с центральной колонной и мы не знали, далеко ли она продвинулась, когда нам можно идти ей вслед. Решение целиком зависело от Котовского, и он сознавал свою огромную ответственность. Ведь в составе центральной колонны находились штаб и Реввоенсовет Южной группы, партийно-советский актив из Одессы, громоздкие обозы с боеприпасами, продовольствием, со спасенными ценностями одесского банка. Хотелось надеяться, что начальник штаба 45-й дивизии И. И. Гарькавый с 3-й бригадой, дивизионной школой, возглавляемой храбрецом Иваном Базарным, другими подразделениями сумеет провести эту колонну по намеченному маршруту. А вдруг?.. Нет, лучше уж принять на себя еще один удар, но прикрыть, надежно прикрыть боевых товарищей… И Котовский, его подчиненные продолжали схватку.