чтобы поднять свои брюки. Выпрямившись, снимает презерватив со все еще эрегированного члена, натягивает белье и сверху застегивает ширинку. Я обхватываю себя руками и жду следующего действия.

– Давай поедем ко мне? Секс в офисе – это, конечно, интересно, но не думаю, что ты готова к такой остроте.

Господи, как бы мне хотелось, чтобы он умел читать мои мысли. Я не такая сильная, чтобы сейчас всё объяснять словами. Но что-то сказать ведь нужно! Делаю глубокий вдох.

– Я не поеду к тебе!

– Так! – надеюсь, теперь он начинает догадываться сам.

– Я не хочу с тобой просто… секс! Я…

– Понятно! – резко перебивает меня, не дослушав. Внутри меня начинает разгораться огонь обиды! Что ему понятно? Только одно это слово прозвучало как упрек! Словно я нашаливший ребенок, которому говорили, что так делать не надо, а он в силу своего любопытства всё равно сделал, как хотел.

– Что тебе понятно? – уже с упреком спрашиваю его.

Мужчина медленно выдыхает воздух, успокаивая себя.

– Я была влюблена в тебя два года! – вдруг, откуда ни возьмись, во мне проснулась смелость, и её уже не остановить! Обиженная женщина во мне жаждет истерики. – А ты узнал, как я выгляжу, только на прошлой неделе! Ты перевернул весь мой мир, сам того не подозревая. Каждый раз, когда ты произносишь моё имя вслух, мое сердце замирает! Когда ты прикасаешься ко мне – я горю изнутри! Я так долго мечтала о тебе, а когда, наконец, получила, поняла, что реальный Никита оказался гораздо лучше моей мечты! Кажется, я даже влюбилась в тебя очень-очень сильно!

Отворачиваюсь, пытаясь совладать с собой и своими чувствами. По отсутствию движения за спиной понимаю, что объект моей любви также продолжает стоять на месте. Как же хочется, чтобы он сейчас подошел ко мне и обнял крепко своими огромными ручищами.

– Надя, мне очень жаль, что всё вышло именно так, – делает долгую паузу, а я закрываю глаза, закусываю щеку изнутри, потому что чувствую, что наступает тот самый пик, когда я готова сдаться и, наконец, заплакать.

– Ты не представляешь, как мне тяжело заставлять себя не думать о тебе, – его слова как бальзам на израненную душу. Я поворачиваюсь вновь к нему лицом, чтобы услышать продолжение.

Он снимает мои трусики со своей шеи и, делая широкий шаг, протягивает их мне. Я быстро хватаю их, зажимаю в кулак и снова обнимаю себя руками.

– Пойми, малыш, мне тоже тяжело из одних отношений сразу перепрыгивать в другие, – объясняет, как маленькой девочке, а я лишь фыркаю этим словам. – Мне нужно время, много времени…

– Много времени и много женщин?

Я физически чувствую, как все наивные надежды сгорают на моих глазах и превращаются в пыль, поэтому продолжаю допрос:

– Ты изменил своё местоположение на Москву! Питер стал неактуален, и ты перешел на поиски развлечений на одну ночь поближе?

Никита не сводит с меня внимательного взгляда, приоткрывает рот, чтобы начать говорить, но останавливает себя и молчит. Его реакция действует на меня, как красная тряпка на разъяренного быка, и слова сами выходят:

– Сколько сейчас женщин в твоей жизни? Вчера ночью, напившись, ты их всех обзванивал или только половину?

– Не делай себе больно!

Он подходит ближе и, остановившись в полушаге, обнимает меня нежно за плечи, не прижимая к себе. Смотрю на него умоляюще. Только он один сейчас обладает властью унять медленно убивающую мою душу боль. Обида продолжает говорить моим голосом:

– Теперь, пока ты берешь время подумать и пожить для себя, мне тоже следует отправиться в свободное плаванье и набирать опыт?

– Ты про свои свидания?

Начинаю хаотично мыслить и вспоминаю тот глупый эпизод у подъезда с Виталиком. Нет, сейчас выкладывать всю правду нельзя. Сосед еще в качестве запасного плана на завтра припрятан. Я отвожу глаза в сторону и произношу:

– Если ты не хочешь меня всю, не разбивай мне сердце, предлагая только секс, который может дать тебе любая.

Он опускает руки ниже и берёт мою ладонь в свои. Дарит мне впечатление, что я принадлежу только ему! Внутри всё переворачивается от его таких желанных прикосновений. О большем я не смею даже мечтать! Наше взаимное притяжение реально, это не плод моей бурной фантазии. Я это вижу, я это чувствую.

– Давай я облегчу тебе задачу? Мы дадим друг другу время и вернемся к этому разговору позже? – предлагает он.

Вот только мой заботливый ангел на плече нашептывает, что этот мужчина щадит чувства отчаянной девушки, а решение уже давно принято.

Он не оставляет мне шансов!

Сглатываю комок обиды в горле и говорю:

– Хорошо! Я лучше сейчас пойду.

А про себя думаю, что и так наговорила много лишнего, теперь очень стыдно перед ним. Никита выпускает мою руку и спрашивает:

– Тебя подвезти?

– Нет! – мой резкий ответ.

Я резко разворачиваюсь и выбегаю за дверь. Боковым взглядом замечаю, что офис уже опустел. Слава богу, у нас не было неожиданных зрителей. Быстро хватаю вещи, переодеваюсь в теплую одежду в женской уборной и иду к лифту.

Свет в его кабинете продолжает гореть, но дверь закрыта. Я забегаю в лифт, опасаясь, что начальник может выйти в любой момент. Нажимаю на кнопку панели внутри и, когда кабина начинает опускаться вниз, облегченно выдыхаю.

Выхожу на улицу и продолжаю учащенно дышать, словно мне не хватает кислорода, и я пытаюсь им заполнить легкие. Нос поднимается вверх, вдыхая аромат зимнего воздуха. Закрываю опухшие веки, чувствуя, как по лицу стекают первые слезы.

Что я наделала?

Я все испортила! Но точно знаю, что по-другому просто не смогу. Иначе это буду уже не я.

Душа отрывается от тела, не в силах терпеть эти муки. Если он не хочет меня, пусть! Пусть делает так, как ему нужно! Я закрою разбитое сердце на миллионы замков и когда-нибудь обязательно забуду о нём.

Глава 18: Все хорошо, что хорошо кончается

К вечеру дом наполняется моими страданиями. Все его обитатели это чувствуют и стараются дать мне больше личного пространства. Я прихожу домой с черными, как у панды, глазами. Марина смотрит на меня и молча закрывает всех своих мужчин в комнате, давая подруге возможность побыть одной. Я ещё раз убеждаюсь, как хорошо она меня знает, может, даже лучше, чем я сама.

Прохожу на кухню, съедаю ужин, не чувствуя вкуса еды. Даже не запоминаю, что я ем. Настолько погружаюсь в грустные раздумья, что тело живет механической жизнью, выполняя все действия автоматически.

Захожу в комнату, не