Идрис (глядя вверх). Не надо! Я спокоен уще…

Бегунок постепенно сбавляет активность.

Вит (грустно). Я не виноват, Идрис. То есть виноват, конечно. Но мы не южане. У нас все так делают. Никто ни к кому не привязывается: встретились, расстались…

Идрис. Зна-аю я, знаю… (Снова отворачивается.) Все у вас так на Запад. Даще на Востоке уще не чтят традиций. Потому мы и выиграли войну у Запад. Этот мир проклят.

Вит. Поверь, если бы я знал, что она девственница… Если б знал, что она так серьезно… Ко мне… Я бы близко не подошел.

Идрис (снова резко повернувшись к Виту, с глазами, полными слез). Она просто принял таблетки. И все. А ее собачка – маленький такой рыщий пудель… Он не мог поверить, что она умер. Он все лизал ей лицо… (всхлипывает) будто бы говорил: вставай, вставай, хозяйка… Пачему ты лещищь?!

Все молчат. Слышно только звук работы приборов и – отдаленно – двигателей.

Вит (грустно). Я бы никогда…

Лим. Идрис, меня зовут Лим. Я не просто бортовой компьютер. Я – игрек. Наверное, ты слышал о нашей расе.

Идрис. Он купил тебя на Плутон…

Лим. Точно. Так вот, хочу сообщить следующее. Конечно, Вит виноват, но он в искупление вины спас другую жизнь. Он заслуживает снисхождения.

Идрис (эмоционально). Чью щизнь он спас? (Бегунок снова увеличивает амплитуду, но не так, как ранее.) Свою, что ли?

Лим. Твою, Идрис. Вит спас тебя от неминуемой гибели.

Идрис (резко отвернувшись). Не надо было! (Снова смотрит вверх.) Только это не он! Это ты спас! Эта эгоист не способен на такой!

Лим. Ты ошибаешься, Идрис. Да, я был исполнителем его воли, но команду дал он.

Идрис (с досадой). Не знал, наверное, что это я.

Лим. Знал. Вит знал, что это именно ты. И тем не менее отдал такой приказ. Кроме того, в тебе сейчас почти литр его крови.

Идрис (глядя на Вита, возмущенно). Что?!

Лим. Думаю, ты прекрасно понял.

Вит (тихо). Лим, наверное, сейчас правильно оставить Идриса одного. (Идрису.) Говори, если что-нибудь понадобится. Мы решили тебя высадить на Ки-Се-Вохе. Там есть госпиталь.

Идрис (опять отвернувшись). Мне все равно.

Вит. Только один вопрос. Я никогда не был у Беллы дома… У Белижи то есть. Не знал, что у нее есть собака… Разве Белиже не было страшно держать ее дома? Это же зверь настоящий…

Идрис (повернувшись, со злой усмешкой). Человек – вот кто зверь настоящая. Вот кого надо бояться.

Вит возвращается в кают-компанию. Садится за стол, подпирает подбородок кулаком, о чем-то задумывается. Спустя несколько минут.

Лим. Вит, могу чем-нибудь помочь? Может, хочешь чего-нибудь?

Вит (выходя из задумчивости). Что? Я? Нет, все в порядке. Скажи, Лим, зачем ты живешь?

Лим. Трудный вопрос, Вит. Есть несколько ответов, и ни один не будет полным. Самый простой – живу для того, чтобы выполнять миссию нашей расы. А именно, помогать другим цивилизациям духовно развиваться. При этом развиваться самим, учась у этих рас. Помогая другим – совершенствоваться самим. Но, с другой стороны, согласись, глупо было бы сказать ребенку, новорожденному игреку – знаешь, в чем твоя миссия?

Вит (усмехнувшись). У игреков еще могу представить. А с человеческим младенцем это было бы шоу.

Лим. Согласен. Глупо. Ребенок рождается, чтобы жить. Каждой клеткой организма пропитываться жизнью, наслаждаться ею во всех проявлениях. А не для каких-то там миссий. Если бы он рождался для миссий, он был бы не явлением природы, не частичкой Бога, а деталью или прибором.

Вит. В том, что говоришь, есть смысл.

Лим. И если бы он рождался для миссии, его предназначение было бы понятно с первого мгновения жизни. И оно не менялось бы впоследствии. Как у дрели или столовой ложки. Ибо нет у ложки других задач, кроме подачи пищи в рот. Можно, конечно, заточить и сделать из ложки нож или, скажем, отвертку – но это будет извращением ее сути. И стара ли ложка, молода ли – она четко ограничена своей подавательной «миссией». Но человек – не ложка.

Вит. Лим, да ты философ!

Лим. Не только человек или игрек, но даже обыкновенный тополь или, скажем, нарцисс не имеют никакой миссии, ради которой рождаются. Только не говори, что тополь производит кислород, а нарцисс радует глаз. Не для этого они родились. Это их побочная функция – такая же, как выдыхание человеком углекислого газа. Кому-то нужен этот газ, кому-то кислород, но это не миссия тополя и человека.

Вит. Так для чего ж мы тогда? Ты, я, тополь, нарцисс… Я, кстати, знаю, о чем ты говоришь, – видел в ботанических садах на Земле. Нарциссы такие пышные и красные, правильно?

Лим. Не совсем. Но это не важно. Мне кажется, верный ответ таков – мы живем ни за чем. Ради самой жизни. Вот для чего. Ты ведь любил своего отца?

Вит (сразу погрустнев и понурившись). Да…

Лим. Согласись, было бы глупо спросить тебя – зачем? Чтобы осчастливить его твоей любовью? Чтобы доставить себе удовольствие? Да нет же! Хотя и осчастливливал и доставлял. Но это само случалось, а не было целью любви.

Вит. Немного заумно для меня, но, в целом, убедительно.

Лим. Так же и жизнь. Она есть, она случается, в этом ее цель, предназначение, миссия. Живи – это главное! А если начинаешь делить жизнь на забеги в погоне за благами, она превращается в бег с препятствиями. В набор целей. А если есть цели малые, должна быть и главная. Определишь для себя главную цель – придумаешь себе смысл жизни.

Вит (задумчиво). Но тогда она уже перестает быть жизнью, а превращается в…

Лим. Функцию.

Вит. Точно.

Лим. Но видеть жизнь как функцию все равно что думать, что предназначение реки – вращать турбины гидростанций.

Вит (устало). На сегодня хватит, Лим. Пойду полежу, а то турбины моего мозга навращались. Заедать начинают.

Лим (виновато). Да, конечно, извини. Просто этот вопрос меня тоже давно занимает. Обрадовался, что наконец-то нашел собеседника на волнующую тему.

Вит уходит в каюту, не раздеваясь, ложится на постель, закидывает руку за голову. Скоро засыпает.

Запись 47

Вит пьет кофе.

Вит. Как Идрис?

Лим. Почти все время спит. Но его состояние не вызывает беспокойства.

Вит. Слушай, знаешь, какая мысль мне пришла? Очень мешает, что никогда не вижу выражения твоего… мм… лица. Я понимаю, что мимика у вас другая, но когда говорю с пустотой, как-то… неуютно, что ли…