– Вставай. – Джули наклонилась к нему и захлопнула крышку ноутбука. – Вставай! – настаивала она.

– Ты ведешь себя возмутительно! – сквозь смех вознегодовал Мэтт, но все-таки встал. – Вот я доверяю тебе безоговорочно, и ты могла бы ответить мне тем же.

– Покажи!

Мэтт обошел стул и сделал несколько шагов назад.

– А ты сегодня в настроении. В недоверчивом и злобном.

Джули подошла к Мэтту еще на шаг, заставив его продолжить отступление.

– Подними толстовку.

– Слушай, мне нравится, когда в девушке есть здоровая агрессия, но странность этой ситуации уже зашкаливает.

Джули одной рукой взялась за подол его толстовки и резко дернула вверх, а другой оттянула вниз его футболку. Мэтт обхватил ее руки и попытался аккуратно вырваться, но она не отпускала ткань.

– Ага! – Она прищурилась. – Не вижу, что там написано, но точно что-то ботанское.

Мэтт все еще держал ее за руки, но уже не пытался спрятать футболку.

– Это схема молекулы кофеина. Ты должна оценить, учитывая твою страсть к этим омерзительным напиткам. Хотя их как раз нельзя назвать настоящим кофе. Как они могут тебе нравиться? Истинный кофеман выбирает эспрессо, или американо, или…

– Даже не заводи эту тему. Я не собираюсь снова ссориться с тобой на тему кофе.

– Мы не ссоримся. У меня есть мнение насчет твоих напитков, и я имею право его выразить, поэтому говорю, что они противные…

– Господи, замолчи уже! – простонала Джули.

– То есть ты хочешь, чтобы я молчал, пока ты будешь высмеивать мою одежду? – Мэтт посмотрел ей в глаза, а потом сжал ее руки сильнее и опустил толстовку. – Это не очень-то честно.

Они застыли на месте.

– Пожалуй, ты прав, – наконец признала Джули. – Но твоя футболка все равно до ужаса убогая. – Она посмотрела на руки Мэтта, которыми он прижимал ее ладони к своей груди. – Можешь уже меня отпустить.

– Ой. Конечно. – Мэтт выпустил ее и отошел на шаг назад. – Прости.

Сквозь наступившую тишину прорезался звон домашнего телефона.

Мэтт пошел на кухню, чтобы ответить на звонок, а Джули уселась обратно на диван. Сняв с запястья резинку, она собрала волосы в хвост и стерла с основания затылка выступившую капельку пота. Господи, у нее на носу были экзамены, а она дурачилась вместо того, чтобы продуктивно работать. Необходимо извлечь пользу из этого снежного дня и заняться делами.

Она услышала, как в соседней комнате откашлялся Мэтт.

– Да. Сейчас приеду. – Он вернулся в гостиную. – Мне нужно съездить в школу Селесты, так что снежно-строительные работы придется отложить.

Джули нахмурилась.

– Что-то случилось?

– Нет, это запланированная встреча.

– А, понятно. – Джули нехотя взялась за свою книгу, но тут же снова бросила ее на колени. – Подожди-ка. Почему в школу едешь ты? Где твоя мама?

– Она забыла про встречу, а когда ей позвонили из школы, она попросила их перезвонить мне. Поэтому поеду я. Это несложно.

Джули встала с дивана.

– Я поеду с тобой.

– Не надо. Оставайся дома. Поработай.

– Нет-нет. Я еду. Я провожу с Селестой много времени, так что я должна побывать на этой встрече. – Она вышла в холл и сняла с вешалки пальто. – Пойдем. Нам еще придется откапывать твою машину из снега.

– Джули, тебе правда не стоит ехать. Это будет скучный разговор. Ничего интересного.

– Я еду. – Джули застегнула пальто и натянула шерстяные перчатки.

Мэтт не сдвинулся с места.

– Я бы не хотел, чтобы ты ехала.

– А я бы хотела.

– Просто…

– Умолкни уже и возьмись наконец за лопату. Я иду.

Мэтт невольно улыбнулся.

– Тоже мне командирша.

Джули закинула ногу за ногу, изо всех сил сдерживаясь, чтобы язвительно не ухмыльнуться школьному психологу по имени мистер Альберта. «Что за баран», – думала она. Этот мужик совершенно не понимал Селесту.

Мистер Альберта откинулся на спинку кожаного вращающегося стула, поглаживая себя по лысой макушке. Он повторял этот дурацкий жест уже восьмой раз (Джули считала) – возможно, у него была какая-то разновидность нервного тика. Джули раздражали его зеленая клетчатая рубашка и помятые брюки цвета хаки. У нее сложилось впечатление, что он тщательно подбирал их, чтобы казаться посетителям своим парнем. Но Джули ему не верила. Его глаза все время бегали по комнате, как будто он боялся взглянуть на нее или на Мэтта. Ему и правда было чего бояться, так как, говоря о Селесте, он налево и направо разбрасывался оскорблениями. «Огромные сложности в общении со сверстниками, как мальчиками, так и девочками. Почти полное отсутствие желания вступить в социальное взаимодействие и неадекватные ответы на редкую инициативу со стороны других учеников». Почему он не мог назвать ни одного ее положительного качества? Например, что Селеста могла делать домашнюю работу даже во сне? Что ее ум был гибким, как лоза, и что она была интересным, уникальным человеком? Он что, не заметил, что она боится и не знает, как защититься и… и что, если она отличалась от других детей? Этот мужик совершенно не нравился Джули.

Внезапно мистер Альберта подался вперед.

– Вот что я должен вам сказать, Мэттью. Дирекция нашей школы считает, что «Барнаби» плохо подходит Селесте. С каждым днем становится все яснее, что мы не можем удовлетворить ее потребности.

Мэтт сидел неподвижно, идеально ровно вытянув спину. На его лице застыло серьезное выражение.

– У нее отличные оценки. Я бы сказал, безупречные.

Психолог кивнул.

– Вы совершенно правы. Но дело не в ее способностях к учебе, Мэттью. Нас беспокоит ее социальное развитие.

– Она делает успехи, – неубедительно проговорил Мэтт.

– Я понимаю, что ситуация с Финном осложнила дело. Теперь, когда его нет…

– Я знаю суть ситуации, мистер Альберта, – перебил его Мэтт.

– Я хотел поговорить об этом с вашим отцом или матерью. – В голосе психолога звучала неловкость. – Зная, какую важную роль вы играете в жизни Селесты, и учитывая ваш возраст, я согласился встретиться с вами, но мне хотелось бы иначе подойти к решению этого вопроса. Мэттью, вот что я хочу вам сказать: я не уверен, можем ли мы что-то еще предложить Селесте. Правда заключается в том, что у нее нет друзей. Совершенно. Все ее социальные взаимодействия носят странный характер, и она не заинтересована в том, чтобы их улучшить. Она не сближается с другими детьми и словно живет в другом измерении. Мне жаль, что приходится это говорить, но такова действительность. Я понимаю, что ситуация деликатная, но состояние Селесты внушает мне серьезные опасения.