Мэтт поморщился.

– Слушай, я не хочу сейчас об этом говорить. – Он стал быстро крутить переключатель, и в машине попеременно раздавались то статический шум, то радиореклама.

– Мэтт.

– Джули, не сейчас.

– Ладно. – Она откинулась на спинку сиденья и плотнее запахнула пальто. – Может, как-нибудь потом?

– Стоит тебе во что-то вцепиться, и ты уже это не отпустишь, да?

– Ладно тебе! Будет здорово. – Она легонько хлопнула Мэтта по руке. – Мы можем пару часиков поболтать о твоей матери и о влиянии ее депрессии на динамику вашей семьи. А потом ты решишь излить мне душу, рассказав о своем несчастном детстве, и мы проанализируем твою личность до мельчайших подробностей.

Он наконец улыбнулся.

– Мне кажется, это больше похоже на пытку.

– Правда? Не хочешь обнажить мне свою душу? Немного пореветь? Испытать катарсис?

– По-моему, введение в психологию плохо на тебя влияет.

– Мне нужно тренироваться. Ты же не хочешь, чтобы я провалила экзамен?

– Если так я смогу избежать жуткой беседы, то я совсем не против. Проваливай свой экзамен, сколько влезет.

Джули хлопнула его по руке еще раз.

– Ну ты и вредина!

– Джули! Джули! – донесся голос Селесты со второго этажа.

Джули невозмутимо положила в рот еще одну ложку каши и опустила телефон на кухонный стол. Она неважно себя чувствовала – накануне она болтала с Финном в чате до трех утра, – но все-таки решила начать приводить свой план в исполнение. Откладывать было некуда.

– Джули! – на лестнице раздался топот, и Джули сделала над собой усилие, чтобы не дернуться, когда Селеста ворвалась на кухню.

– Да? Что такое? – Она не отрывала глаз от газеты.

– На мой взгляд, это совершенно не смешно.

– Что не смешно? То, что ты используешь сложные слова, когда волнуешься?

– Джули, мне бы хотелось, чтобы ты отнеслась к этому серьезно. Меня беспокоит твой легкомысленный тон. Твое поведение заставляет меня нервничать.

Джули наконец подняла взгляд. Селеста стояла перед ней рядом с Картонным Финном. Его плоские глаза смотрели на нее с привычным выражением, а вот девочка явно кипела от негодования.

– О каком поведении речь?

– Ты прикрепила ко рту Картонного Финна несмешную записку. Так, как будто он пытается выразить мысль.

– А он думает, что это смешно.

– Он не персонаж комикса! Мы считаем, что это неуважительно.

– А он не считает, что это неуважительно.

– Откуда тебе знать, что думает Картонный Финн? – поинтересовалась Селеста.

– Я провожу с ним довольно много времени, если ты не заметила. Я чую такие вещи.

Селеста нахмурилась и принялась рассматривать ярко-желтую записку, вырезанную в форме пузырька, которая была приклеена около рта Финна.

– Я даже не могу понять, что это означает. «Мне необходимо преобразование, чтобы стать гибче!!!»

– Ну, он у нас довольно-таки несгибаем, тебе не кажется? Мне кажется, Картонный Финн не очень доволен, что он каждый раз стукается головой о багажник, когда залезает в машину или выбирается из нее. А еще не исключено, что он хочет нормально сидеть на стуле, а не прислоняться к нему под острым углом. – Джули пожала плечами и вернулась к своей газете. – Он молит о помощи, и я думаю, мы должны его выручить. Он так давно страдает в безмолвии, отчаянно желая уметь сгибаться и пользоваться стандартной мебелью. Плюс к этому, он вроде бы хочет записаться на пилатес.

– И снова этот легкомысленный тон, – вздохнула Селеста. – Хотя ты, пожалуй, в чем-то права. Но я бы предпочла, чтобы ты выразила свой энтузиазм одним восклицательным знаком. Три – это перебор. И какое именно преобразование мы можем ему предложить?

Когда Джули описала ей свою идею, Селеста уставилась на нее пустым взглядом.

– Я обдумаю этот вариант и сообщу о своем решении позже. – Селеста с гордым видом подняла Картонного Финна с пола и вышла из комнаты.

– Никуда не спеши, – пробормотала Джули. – На кону стоит всего лишь твое психическое здоровье.

Джули раскрыла складной нож и поудобнее положила Картонного Финна на толстом полотенце, расстеленном на кухонном полу.

– Селеста, сделай вдох, а потом выход. Вдох. Выдох.

– Картонный Финн передумал!

– Картонный Финн не передумал.

– Ты хочешь разрезать его пополам, – воскликнула Селеста. В ее голосе звучало резкое осуждение. – А это значительное повреждение.

– Это не повреждение. Это конструкционное изменение. Я согласна, пару секунд он будет выглядеть жутковато. Я и правда разрежу его пополам. Но богом клянусь, что соберу его обратно! Видишь эти шарниры? Они скрепят его, как мы и говорили. И тогда он сможет гнуться в талии. Он даже научиться складываться вдвое! Благодаря этому трюку он будет иметь большой успех на вечеринках.

– Картонный Финн не ходит на вечеринки.

– Может быть, теперь начнет. – Джули еще раз приложила металлическую линейку и проверила линию разреза, а потом поднесла нож к краю фигуры. – Готова?

Селеста отодвинулась от Джули.

– Я лучше постою в той части комнаты. И повернусь к тебе спиной.

– Хорошо, – согласилась Джули. – Не хочешь поговорить с ним, пока я работаю?

– О чем?

– Поддержи его. Скажи, что все будет зашибись. Что теперь он станет счастливее. Что-нибудь в этом духе. – Джули приложила нож к талии Картонного Финна и легонько им провела. – Говори же, Селеста! – Она снова опустила лезвие на ту же линию, на этот раз вдавив его глубже.

– Сегодня прекрасный день, чтобы повысить гибкость! – неубедительно прокричала Селеста. – Подумай о всех тех вещах, которых ты сможешь достич Картонный Финн!

– Он отлично держится. Продолжай, – подбодрила ее Джули.

– Эээ… Это была идея дурацкой Джули, поэтому, если операция закончится трагедий, призывай к ответственности ее!

– Очень смешно. Попробуй еще раз. Скажи ему, что это важный и необходимый шаг в его развитии. Что он поблагодарит тебя за то, что ты помогла ему лучше вписаться в общество. Что это непростой период для него, но ты будешь рядом и поможешь ему со всем справиться. – Джули закончила разрез и разделила Картонного Финна на две части. Ладно, даже она была готова признать, что это выглядело довольно жутко. – Готово!