Тем более что она и в помощи-то не нуждалась! Разговор по телефону был долгий, не самый приятный, но в целом безобидный. Девушка отказалась от любой работы, с чем бы та ни была связана. Мужчина на другом конце пытался привлечь ее – деньгами, покровительством, славой. Но Вика прерывала его каждый раз, когда он вдавался в подробности.

Потому что она не хотела этих подробностей. Больше знаешь, больше получишь потом. Она также не обвиняла незнакомца в случившемся с Игорем, пусть и хотелось. Этим ведь ему уже не поможешь, только на себя неприятности навлечешь!

Из обрывков постоянно прерываемого ею разговора Вика только сумела понять, что наниматель ею крайне заинтересовался, когда увидел на снимках рядом с Наташей. Ну точно, во время того разговора за ними следили, как и предупреждал Сальери! Правда, что стало причиной такого внимания к ее скромной персоне – Вике не пояснили. Да она и не хотела знать. Ничего не хотела.

Наконец незнакомец сдался. Надо отдать ему должное, скандалить или оскорблять ее не стал, вообще никак не выказал свое недовольство. Попрощался вежливо, как британская пенсионерка, и завершил вызов.

– Ты чего такая задумчивая? – напомнил о себе Сальери.

Когда Вика сказала, что собирается исцелять стресс походом по магазинам, он сам вызвался составить ей компанию. Итальянец, в отличие от большинства известных Вике мужчин, в шопинге разбирался и уже успел построить бизнес в этой сфере. Ей же он был полезен не столько советами, сколько в качестве носильщика.

– Размышляю о судьбах мира, – откликнулась Вика.

– И как они?

– Не очень.

– Ты ведь об Игоре грустишь, да? Не вини себя. С ним все будет нормально.

В отличие от Марка, Сальери не умел понимать ее без слов – хотя считал, что умел. Вика не спешила его разочаровывать.

– Я понимаю, спасибо, Сандро.

Судя по выражению лица, он всерьез почувствовал себя спасителем ее нервов. Девушка подавила улыбку и прошла в соседний торговый зал.

В нем намечалась распродажа, и среди нагромождения вешалок толпилось немало дамочек, жаждущих приобщиться к «уникальному предложению». Тут не выдержал даже Сальери и следовать за ней не стал, предпочитая дождаться в коридоре. Там и пространства побольше, и воздух прохладней, и звуковая волна, основанная на «Тата, посмотри на эту прелесть!», не давит.

Вику уцененные тряпочки тоже не сильно манили. Но, как ни странно, только в этой толпе, безразличной к ней, можно было почувствовать уединение. Она была одной из многих, и беспокоить ее не хотелось. Иногда, для сохранения маскировки, она брала то одну вешалку, то другую, делала вид, что рассматривает понравившуюся вещь. По факту же ее взгляд не фиксировался на представленной одежде. Она даже не запоминала, на что смотрит – блузу пятидесятого размера или шортики для девочки-подростка. Главное – не отличаться от тех, кто рядом с ней.

Девушка пребывала в полной уверенности, что может позволить себе такую расслабленность. Почему бы и нет? День, центр города, престижный торговый комплекс. Кругом охрана, а неподалеку – бывший муж, персона вспыльчивая и сильная. При таких обстоятельствах это она опасна!

Но оказалось все по-другому. Стереотип о том, что угроза поджидает только в темных подворотнях, долго не продержался. Когда она в очередной раз проходила мимо примерочных кабин, кто-то очень ловко схватил ее за локоть и втянул внутрь.

Это было проделано весьма профессионально. И само действие, и подготовка к нему. Кабины представляли собой тесное пространство, с трех сторон огороженное резными деревянными панелями. Роль двери выполняла тяжелая бархатная портьера, достаточно темная, чтобы быть абсолютно непрозрачной.

Кабин в магазине было много. Правда, в сезон распродаж очереди все равно скапливались, но больше в другой части зала. Здесь очередям мешали нагромождения вешалок, да и наглухо задернутые шторки не вдохновляли. Из-за того, что в примерочную брали по десять вещей за раз, внутри можно было находиться очень долго, не привлекая постороннего внимания.

И все это сейчас было точно не на руку Вике! Свет в кабине не горел – то ли выключили, то ли вообще лампочку выкрутили. Девушку прижали спиной к зеркалу так, что ей приходилось смотреть только на штору, увидеть в зеркале, кто напал на нее, она не могла.

Хотя и так ясно, что мужчина. Это по силе чувствуется. Одной рукой он так придавил ее руки к туловищу, что она и дернуться не могла. К тому же лезвие, прижатое к горлу, становилось лучшим стимулом даже дыхание затаить, а о крике и вовсе забыть.

В этом чувствовалась убийственная ирония. Свобода была в шаге, помощь – в двух шагах. А смерть – в паре миллиметров, на острие лезвия. Поэтому пришлось позабыть и об охране, и о Сальери, сосредоточившись на том, кто поймал ее.

Она понятия не имела, кто это может быть. Худший вариант – какой-нибудь псих с осенним обострением. Эти ничего не боятся. Его, конечно, поймают, посадят, но ей от этого уже не будет легче!

Поэтому Вика боялась не то что вопрос задать – дышать слишком громко! Ей казалось, что любое неправильное действие с ее стороны спровоцирует движение этого проклятого ножа…

Долго ждать ей все равно не пришлось, нападавший заговорил сам:

– Довыпендривалась?

Он явно рассчитывал на ответ, даже давление ножа чуть ослабил. Но Вика искренне не понимала, что он надеется услышать.

– Чего? – только и смогла прошептать она.

– С тобой ведь пытались по-хорошему, сучка! Как с человеком говорили. Но вместо того чтобы взять и согласиться, ты решила повыпендриваться. Цену себе набиваешь? Ведь ясно же, что ты не откажешься! Соски вроде тебя только и мечтают что о карьере модели!

Уже когда он сказал «пытались по-хорошему», Вика поняла, о чем идет речь. Но он, чтобы до нее дошло, еще и модельную карьеру упомянул. Теперь уже решение никому ни о чем не говорить не казалось таким правильным…

Она получила еще одно подтверждение того, что Игорь пошел в правильном направлении в своем расследовании. А толку? Он ведь и ее подставил!

– Что вы от меня хотите?

– Я? Честно? Башку твою с шеи срезать! Но нельзя. И калечить тебя тоже пока нельзя. Потому что остается еще смутная надежда, что ты образумишься.

Это был не тот мужчина, с которым она говорила по телефону. Голос совершенно не похож, да и интонации другие. Тот, видно, был начальством, а этот – исполнитель, да еще и не очень умный. И от него сейчас зависит ее жизнь!

Сердце невольно начало колотиться быстрее, дыхание участилось – казалось, что ей не хватает воздуха. Лишь усилием воли удавалось заглушить панику. Если она поддастся страху и попытается удрать, он может ее случайно зарезать, даже если такого приказа ему никто не давал!

Спокойствие ее уже спасало. Должно спасти и в этот раз…

– И как же я должна показать, что я образумилась?