— Совсем не плохой, — уверенно ответила американка. — Возможно, мы даже кончим тем, что станем друзьями, — добавила она с улыбкой.

За беседой они незаметно добрались до дома Дэвида. Он поставил машину недалеко от входа.

Квартира Дэвида находилась на верхнем этаже большого здания, перестроенного на рубеже веков. В ней было две спальни — главная и чуть меньшего размера, с одинокой кроватью, заваленной какими-то коробками.

Дэвид предложил Сьюзен свою комнату, но она настояла, что ляжет спать в маленькой, заверив, что в ней будет чувствовать себя гораздо уютнее.

Белая футболка американки была испачкана, волосы слиплись от крови. Она сказала, что хочет принять душ.

Пока Сьюзен была в ванной, Дэвид поискал для нее чистую одежду и нашел старую удобную толстовку, спортивные рейтузы, теплые носки и спортивные брюки — все только что из прачечной. Он разложил вещи на постели, предварительно смахнув с кровати коробки и застелив ее свежим бельем. Сьюзен еще не вышла из душа.

Она появилась только минут через двадцать, завернутая в полотенце, и торопливо проскользнула в свою комнату.

Дэвид постучал.

— Хотите горячего шоколада? — спросил он. — Говорят, это лучшее средство от ушибов.

Американка приоткрыла дверь, и он увидел ее мокрую голову и голые плечи, покрытые капельками воды.

— У вас есть эта крепкая штука с миндалем? — поинтересовалась она. — Ореховый ликер?

— «Амаретто»? — догадался Дэвид.

— Ну да, она.

— Кажется, был, если только его не выдул мой приятель Банджо. Он считает, что его долг — выпивать все, что задерживается в моей квартире дольше месяца. Он называет это «помощью». Ликер лучше добавить в шоколад или подать в чистом виде?

— В шоколад. По крайней мере для начала, — ответила Сьюзен.

— У меня есть время принять душ, пока вы не переоделись? — спросил Дэвид.

— Господи, это же ваш дом. Решайте сами. Если только осталась горячая вода — кажется, я использовала все до капли. Простите.

Дэвид поставил молоко на слабый огонь и отправился в ванную. Вернувшись, он оделся. Американка уже сидела в комнате, забравшись с ногами на его диван.

— Белые кальсоны — просто класс, — сказала она.

Дэвид смутился.

— Я просто не знал, нужно ли вам… Носите ли вы…

— Не волнуйтесь. Простите, что все время вас дразню, — это глупо. Вообще-то, я часто надевала такие штуки, когда училась в средней школе. Это было что-то вроде «бельевой революции».

Дэвид покачал головой:

— Не говорите мне, что вы носили под школьной формой. Я не хочу это знать! Мне и так уже кажется, что я совершил что-то противозаконное.

— С каких пор вас стали беспокоить проблемы с законом? — усмехнулась Сьюзен. Она кивнула на молоко. — Лучше будьте хорошим мальчиком и найдите мне ликер. — Она добавила хрипловатым голосом, подражая южному акценту: — Принеси мамочке лекарство.

Дэвид рассмеялся.

— Уже бегу, — заверил он и направился в кухню, которая являлась продолжением гостиной.

Дэвид порылся в шкафчиках и полках.

— Вы уверены, что вам можно пить? — спросил он. — Не помню, чтобы доктор об этом говорил.

— Гони бутылку, — сказала Сьюзен. — Или я за себя не ручаюсь.

Дэвид усмехнулся:

— Ладно. — Он достал из глубины шкафа пыльный графин. — Вот она. Наверно, Банджо ее не заметил.

Браун сделал две чашки шоколада и добавил в одну ликера. Себе он плеснул ирландского виски и поморщился, пригубив получившуюся смесь. Потом отнес напитки к дивану. Сьюзен взяла свою чашку и подвинулась, чтобы дать ему место. Вздохнув, она откинулась назад и оперлась головой на спинку.

— Мне нужен отпуск, — пробормотала она.

— Куда поедете? — поинтересовался Дэвид, прихлебывая из чашки.

— На какой-нибудь остров, — мечтательно ответила американка. — Скажем, на греческий. Чтобы был один отель, ресторан, бар, почта — и больше ничего. Ну, еще маленький барашек.

— Звучит неплохо. И чем будете заниматься? — продолжал Дэвид, понизив голос.

Сьюзен засыпала на ходу.

— Сидеть под деревом со своими книгами. Смотреть на оливы. Беседовать с барашком.

Чашка в ее руке начала клониться вниз, и Дэвид поддержал ее, обхватив ладони Сьюзен. Американка открыла глаза и удивленно подняла голову. Она инстинктивно выпрямилась и на мгновение оказалась совсем близко. Их пальцы переплелись, и он не сразу освободил руку.

— Вы держите? — спросил Дэвид.

— Держу.

Наконец ему удалось заставить себя отстраниться. На минуту воцарилась тишина.

Сьюзен вдруг заметила, что они смотрят друг на друга, и отвела глаза.

— Пожалуй, мне пора спать, — сказала она. — Какие у вас планы на утро?

— Доктор просил за вами присматривать. Знаю, вам это не понравится, но я буду проверять вас каждые два часа.

Американка состроила гримасу, но не стала спорить.

— Конечно, это ведь доктор так сказал, верно?

— Я просто постучу в дверь и спрошу что-нибудь, чтобы убедиться, что с вами все в порядке. Часов в шесть я сделаю последнюю проверку, потом встану, и мы решим, что делать дальше.

Сьюзен сделала еще несколько глотков и отставила полупустую чашку.

— Можно одолжить зубную щетку? — Она поднялась с места и зашаркала к ванной в болтавшихся на ней мешковатых спортивных брюках.

— Я уже положил там запасную, — отозвался Браун.

Когда Сьюзен заперлась в ванной, Дэвид прошел в ее комнату и разобрал испачканную одежду. Джинсы и белье он засунул в стиральную машину, а футболку с пятнами крови замочил в тазу. Потом из туалета послышался шум спускаемой воды, и по полу снова прошелестели ее шаги.

— Спокойной ночи, — пробормотала Сьюзен и закрыла дверь.

В час ночи он постучался к ней в первый раз.

— Сколько пальцев я сейчас показываю?

— Кажется, больше, чем один, — пробурчал сонный голос.

В три часа он спросил:

— Как зовут президента?

— Эл Гор, — ответила американка.

Перед тем как лечь спать, он положил ее одежду в сушилку и поставил будильник на шесть утра.

В тот же вечер

Четверг, 17 апреля

В салоне находились три человека: два полицейских и арестованный.

— Имя? — повторил один из полицейских, перегнувшись через спинку кресла и повысив голос.