В следующем ящике Катя нашла десятка полтора сапожных щётоки несколько выдавленных тюбиков из-под обувного крема.

— Ты уверена, что никто из них не былсапожником? — поинтересовалась Ирина, заглянув через плечо подруги.

— Я уже ни в чем не уверена, — ответила Катя,засовывая щётки и тюбики обратно в ящик. — Скажи, для чего люди храняттакое барахло?

— Спроси что-нибудь полегче… может, просто руки недоходили все это выбросить…

— Ну да, а потом вынесли на помойку прямо вместе скомодом… а новая жиличка вместо этого комода притащила свой, точно такой же, итоже набитый барахлом. Хотя по мне, от сапожных щёток и то больше пользы, чемот уставов караульной службы…

Ещё в ящиках комода оказались: чистые бланки квитанцийустаревшего образца для оплаты электричества и телефона; огромный пакетновогоднего серпантина; мешок клочковатой серой ваты, пригодной только дляутепления окон; пустой докторский саквояж довоенного изготовления; дед-мороз,какого раньше ставили под ёлку, с продранным боком, из которого торчала такаяже серая вата; детский набор для выпиливания «юный резчик»; два чудовищныхчугунных утюга, какие когда-то нагревали на дровяной плите; две новенькиеблестящие галоши фабрики «Красный треугольник», обе левые; один проеденныймолью серый валенок; обрезок ржавой водопроводной трубы; вполне исправнаямышеловка с кусочком окаменевшего от времени сыра; ещё один валенок, носовершенно другого размера.

Задумчиво глядя на этот валенок, Катя проговорила:

— Почему, интересно, на улице очень часто валяется одинсношенный ботинок? Почему-то именно один, пару никогда не выбрасывают!

— Ладно, — сказала Ирина, распрямляясь, — ячувствую, что пора пить чай, а то тебя уже начинают волновать коренные вопросымироустройства. Это может плохо кончиться!

Катя бурно обрадовалась и побежала на кухню. Однако вскоревыяснилось, что, переселяясь к Ирине, она подъела в доме практически всесъестное.

— Чтобы не досталось врагу, — пояснила онавиновато, — знаешь, я с трудом все это одолела…

Ирина взглянула на неё с некоторым недоверием.

После ожесточённых поисков Катя нашла пакет чёрствыхпряников, грамм триста чернослива и несколько одноразовых пакетиков чая.

— Может, сбегать в магазин? — предложила Катерина.

— Ну уж нет, — Ирина была строга, — попьёмчто есть и закончим с проклятым комодом! А то это затянется на неопределённыйсрок. Ты не забыла, что твой муж все ещё в заключении, и от тебя зависит, когдаего выпустят на свободу?

Этот аргумент, как всегда, сработал, и Катя со вздохомпоставила чайник.

Чай в пакетиках оказался ужасным. Он отдавал одновременнокартоном, столярным клеем и лаком для волос.

«Сделан из лучших сортов отборного цейлонского чая, —прочла Ирина на упаковке, — отличается терпким вкусом, нежным ароматом изамечательным тонизирующим эффектом…»

— Может, мы чего-то не понимаем, — проговорилаКатя, размачивая в «отборном цейлонском чае» твердокаменный пряник, —может, настоящий чай и должен пахнуть плесневелым картоном?

Во всяком случае, благодаря качеству и количеству продуктовчаепитие не затянулось, и подруги снова приступили к осмотру ящиков.

Этот творческий процесс не принёс ничего нового.

В следующих ящиках обнаружилось: несколько наборовнеисправных лыжных креплений; китайский электрический фонарик без батареек илампочки; фотоаппарат «ФЭД» образца сорокового года прошлого века, безобъектива; барашковый воротник от женского пальто, безнадёжно изъеденный молью;рулон поролонового самоклеющегося утеплителя для окон финского производства;неисправный транзисторный приёмник «Спидола» рижского радиозавода «ВЭФ»; стопкачистых почтовых конвертов с цветной картинкой «Свинья — рекордистка белойстепной породы»; настольный письменный прибор с мраморной подставкой, накоторой было выгравировано: «Ивану Алексеевичу Мурзикину от сослуживцев».

Катя тяжело вздохнула и повернулась к подруге:

— Наверное, все это впустую! Зря только тащили этотдурацкий комод! Теперь его ещё нужно обратно на помойку выволакивать!

— Ты сдаёшься раньше времени, — оборвала еёИрина, — продолжай поиски, мы должны здесь что-то найти, я это чувствую!

Ну да, это ведь была твоя идея, так что теперь ты не хочешьпризнавать, что она была ошибочной! — раздражённо выкрикнулаКатерина. — Надо уметь вовремя признавать свои ошибки!

— Надо доводить каждое дело до конца! — ответилаИрина в том же духе, перерывая содержимое последнего ящика. — Наверняка мычто-то проглядели… ведь тот, кто убил твою соседку, что-то здесь искал…

— Ну да, — с сарказмом проговорила Катя, — неиначе, как он хотел забрать этот подарочный письменный прибор! Одна подставкачего стоит, отличный итальянский мрамор!

Она высоко подняла тяжеленную мраморную безделушку и намгновение застыла.

— А может быть, в этой подставке и спрятано то, чтоискал убийца? Давай, разобьём её и посмотрим…

— Вряд ли, — Ирина покачала головой, — тыпомнишь, что сказал следователь? Ящики были выдвинуты из комода, полностьювыдвинуты! Тот человек смотрел внутри, за ними, а не так как мы — наскоропроглядели содержимое ящиков и сразу успокоились… если бы тайник был вписьменном приборе, он просто унёс бы этот прибор с собой…

— Ну да, — усомнилась Катя, — а может быть,он, так же как мы, не знал, где находится тайник, поэтому и осматривал всеподряд…

— Во всяком случае, нам тоже придётся полностьювытащить ящики, — сказала Ирина, потянув на себя самый верхний.

— Одно хорошо, — Катя тяжело вздохнула, — мынаходимся в собственном доме, и нам никто не помешает в этих поисках.

— Ты хочешь сказать, что нам никого не придётсяубивать? — с интересом закончила Ирина мысль подруги.

И в это время в дверь квартиры позвонили.

— Накаркала! — обречённо проговорила Катя,направляясь к двери.

На лестнице стояла честь и совесть подъезда — несгибаемаягенеральша Недужная.

— Екатерина Михайловна, — сказала генеральшаозабоченно, едва Катя приоткрыла входную дверь, — вы знаете, я проверила усебя, газ нигде не идёт, а этот запах по-прежнему меня преследует. Причёмтеперь он распространился по всей лестнице.

— Да что вы говорите! — удивлённо протянулаКатерина, встав так, чтобы закрыть от любопытной соседки свою прихожую и комодс выдвинутыми ящиками. — А я лично никакого запаха не чувствую!

— Не может быть! Наверное, у вас насморк!

— И чего конкретно вы от меня хотите? — Катяпопыталась изобразить несвойственную ей хамскую интонацию. — Чтобы я пошлалечить свой насморк в районную поликлинику? А может быть, это не у менянасморк, а у вас обонятельная галлюцинация!