«Мед с карусели

Лучший на острове

От нашего меда ваша жизнь закрутится быстрее».

Тоби сидел на скамейке с кислым выражением лица, глядя на Бри и болтая ногами. Когда Люси спрыгнула с велосипеда, Бри отложила кисть. Одну щеку она испачкала ярко-розовым, другую — лаймово-зеленым. Топ без рукавов обнажал руки, на одной из которых красовался большой красный волдырь, окруженный бледной веснушчатой кожей.

Тоби спрыгнул со скамейки и подбежал к ней.

— Привет, Вайпер! У тебя есть для меня работа?

— Сегодня — нет. — Она изучала табличку. — Вы настоящий художник, Бри. Выглядит отлично.

— Спасибо! Но я всего лишь любитель. — Она поволокла тяжелую табличку к дороге, стараясь не смазать свежую краску.

Люси поспешила ей помочь.

— Должно быть, вам пришлось много поработать. Все выглядит просто отлично.

— Я могу завтра прийти пораньше, — вставил Тоби.

Бри поправила табличку.

— Тебе придется утром, пока буду проверять ульи, последить за ларьком.

— Я не хочу следить за ларьком! — вскричал мальчик.

Люси решила разрядить обстановку.

— У меня все равно с утра есть другие дела.

Бри отступила от старой таблички у дороги. Она была раскрашена так же, но текст отличался: «Мед с карусели: воспоминания о лете круглый год».

— У нас за день было всего десять покупателей, — протестовал Тоби.

— Еще полдень не наступил. — Бри бросила взгляд на дорогу. — Вчера к этому времени у нас было еще меньше покупателей. Табличка нам поможет.

Ее слова звучали не очень убедительно, и Тоби не купился.

— Вам надо найти себе настоящую работу, — заявил он.

Люси ждала, что Бри сделает ему замечание, но она повела себя так, будто ничего не слышала, и Люси пришлось прикусить язык, чтобы не сказать лишнего. Вместо этого она произнесла:

— Я точно куплю пару баночек на обратном пути.

Это удивило Бри.

— Вам не обязательно это делать.

— Вы шутите? Я люблю мед.

— С вашим хлебом будет очень вкусно, — заметил Тоби. А потом укоризненным тоном обратился к Бри: — Вайпер сама печет хлеб. И очень вкусный. Вы лучше точно не пробовали.

— Вы сами печете хлеб? — поинтересовалась Бри.

— Иногда. Я как-нибудь завезу вам пару булочек.

— Это было бы… Спасибо. — Она засунула руку в карман, вытащила сигареты и раскурила одну. Тоби наблюдал за ней с отвращением. Она посмотрела на Люси с извиняющимся видом. — Я не собиралась снова начинать. Так получилось.

Люси не имела права судить людей за поступки, которые они совершали, когда сильно переживали. Темно-зеленый седан промчался мимо.

— Вот видите, — заявил Тоби. — Табличка дурацкая. Никто ничего не купит.

Люси не могла больше это выносить.

— Прекрати расстраивать Бри.

Люси приняла сторону врага. С сердитым видом мальчик побрел по подъездной аллее к дому.

Бри сделала глубокую затяжку. Было странно видеть женщину викторианской эпохи, которая дымила как паровоз. Бри уставилась на удалявшегося Тоби.

— Я ничего не знаю о детях. Уверена, вы заметили, что у нас жуткие отношения.

— Он напуган, — заметила Люси.

— Не могу понять, что руководило Майрой, когда она назначила опекуном меня.

— Не сомневаюсь, что она была о вас хорошего мнения.

— Мы очень дружили, когда я была маленькой, но после того как сбежала Стар, мать Тоби, мы только разговаривали по телефону каждые несколько месяцев. Стар и я… Мы были лучшими подругами. — Она вспыхнула, будто ее покоробило, что она открыла о себе что-то новое.

Древняя «краун-виктория» замедлила ход и притормозила рядом с новой табличкой Бри. Люси решила не мешать ей и поехала в город.

К тому времени как она купила продукты и два горшка с цветами для стеллажа на крыльце, ее рюкзак стал слишком тяжелым, чтобы можно было загрузить туда еще что-нибудь. Поэтому на обратном пути она остановилась и сказала Бри, что заедет за медом на следующий день.

— Вам правда не обязательно это делать. — Бри улыбнулась впервые за все время, что Люси ее знала. — Табличка работает. Остановились еще три машины. Я продала шесть банок. А ваш мед — за счет заведения.

Люси хотела возразить, но поняла, что так Бри хочет отблагодарить ее за помощь с Тоби. В это время остановилась еще одна машина. Люси помахала на прощание Бри и отъехала.

Добравшись до Гус-Коув-лейн, она приняла решение завтра первым делом испечь хлеб, чтобы привезти ей пару булочек. Она свернула на подъездную аллею и нажала на тормоза. У дома стояла машина.

Темно-серый внедорожник с номерами штата Иллинойс.

Люси пришла в ярость. Она захлопнула за собой дверь, бросила рюкзак и протопала по коридору мимо пустой стены, у которой никогда не следовало ставить стеллаж.

Панда находился на застекленной веранде. Он стоял спиной к окну и смотрел на нее. Она с трудом узнала его. Его дикая грива была подстрижена и уложена во вполне приличную прическу, хотя она подозревала, что долго эта укладка не продержится. Он был чисто выбрит, вернее, настолько чисто выбрит, насколько было возможно. И на нем были аккуратно выглаженная серая рубашка и такие же аккуратные темно-серые брюки. Все это разительно отличалось от дешевого костюма, который он надел на ее свадьбу. Ей было непривычно видеть его в образе респектабельного бизнесмена, но одурачить ее он все равно не смог бы. За холеной внешностью скрывался байкер-подросток, который воспользовался ее доверчивостью, а потом обозвал плохой любовницей.

Его взгляд остановился на огнедышащем драконе, обвивавшем ее шею, потом переместился на фальшивую серьгу в брови, и тут все стало ясно: он хотел видеть ее не больше, чем она — его. И он был не один.

Рядом с ним, повернувшись спиной к Люси, стояла женщина, вглядываясь в бухту через сверкающие окна. Люси одарила Панду самым ледяным взглядом, на который только была способна.

— Патрик.

Он прекрасно знал, как сильно ее раздражает его присутствие, но и сам держался весьма отчужденно, что злило ее еще больше. Он не имел права вести себя так, будто он пострадавшая сторона.

«Ты была не настолько хороша».

— Я же просил тебя ничего не менять. — Он мог бы сказать это не так злобно, но Люси это не заботило.

— Прости, но я получила указания из министерства здравоохранения. — Она сорвала кепку, обнажив свежеокрашенные фиолетовые дреды. Книжные шкафы она разобрала, навела порядок на полках, да и грязного коврика из сизаля, который следовало выбросить много лет назад, нигде не было видно. Она проредила разномастную ветхую мебель, оставив лишь комод, пару столов, диван и стулья, которые они с Тоби притащили сюда из гостиной. Даже с неокрашенными стенами комната казалась уютной и располагала к приему гостей.