Ее взгляд мечется как испуганная птица между мной и Петером.

– Как вы познакомились с Йеспером Орре?

– Сразу, как начала работу. Нас не так много в главном офисе. И он часто заглядывал в отдел маркетинга узнать, чем мы занимаемся. Всегда был очень любезным и общительным. Но ходили слухи, что он настоящий деспот и увольняет людей налево и направо.

– И что произошло потом?

Денис опустила голову. Волосы упали на лицо.

– Он предложил мне пойти на вечеринку. Весной.

– Что за вечеринка?

– Он не сказал. Но мы договорились, что он подберет меня на площади Стуреплан в субботу вечером. И подобрал. Но вместо вечеринки отвез к себе домой. И там были только мы. Никаких других гостей. Мы поужинали… он приготовил морепродукты, угостил меня шампанским. Я была под впечатлением. Сам директор компании готовит мне ужин и все такое. Йеспер Орре мог заполучить любую девушку, а пригласил на ужин меня.

Голос стал слабее, она покачала головой.

– Я была наивной дурой, – продолжила она. – Сразу после ужина он попытался затащить меня в постель.

– И что вы сделали?

Денис растерянно смотрит на него, словно не поняв вопроса.

– Занялась с ним сексом. Мы начали встречаться. Но я быстро поняла, что ему нужен от меня только секс, и через пару месяцев сказала, что хочу с ним расстаться. Хотя нельзя сказать, что мы на самом деле встречались.

– Как он отреагировал?

– Пришел в ярость. Сказал, что это он решает, расстаться нам или нет. И что я сильно пожалею, если брошу его.

Денис начинает выдергивать нитки из джинсов.

– И что вы сделали? Она грустно рассмеялась.

– Мне надо было бы сразу понять, что я Йесперу не соперник и подыграть ему, сделать вид, что это он меня бросил, но я так разозлилась, что наговорила глупостей. Сказала ему проваливать, что я сама решаю, с кем мне спать и когда. Он развернулся и ушел. А потом начал мне мстить. На собраниях задавал вопросы, на которые знал, что я не смогу ответить, отвергал все мои идеи и предложения, не позволял участвовать в проектах, одним словом – наказывал за непокорность. Я пошла к начальнику отдела персонала и пожаловалась, и тогда начался цирк. Она допрашивала меня, но в его присутствии. И было просто ужасно – сидеть там и рассказывать о наших отношениях. Под конец я вынуждена была уйти на больничный по причине стресса.

– Когда это произошло?

– Я на больничном уже восемь недель. Нет, даже девять.

Петер сделал пометку в блокноте.

– Этот вопрос может показаться вам странным, но нравился ли Йесперу жесткий секс?

Вопрос явно смутил девушку. Она обхватила себя руками.

– Нет, не особенно.

– Он воровал ваше нижнее белье?

– Нижнее белье?

– Да. Случалось ли, что Орре брал ваше нижнее белье?

– Вроде нет.

– Вы с ним связывались после ухода на больничный?

– Нет, – качает головой девушка.

– Приставал ли Орре к другим женщинам в офисе?

– Нет. Но я бы не удивилась, если да. Он совсем больной на голову.

– Встречался ли он с другими женщинами во время ваших отношений?

– Не знаю, но он придурок.

Провожая Денис к выходу, я не могу сдержаться и кладу руку ей на плечо.

– Ты же понимаешь, что ты не сделала ничего плохого? – говорю я. – Он использовал тебя, злоупотребил своей властью, которую ему давала должность директора.

Денис смотрит на меня, пожимает плечами.

– Может, и так. Но я жалею, что пошла жаловаться на него в отдел персонала. Рано или поздно он бы сам устал от меня и бросил.

Девушка снова опускает голову.

– Какой козел, – восклицаю я, когда девушка пропадает из виду.

Петер тоже пожимает плечами. И про себя я добавляю: как ты, Петер. Такой же козел, как и ты.

Он словно читает мои мысли и весь меняется в лице. Прячет глаза и бормочет что-то.

– В этом нет ничего противозаконного.

Тремя часами позже я иду к Гунилле домой. Уже стемнело, холодный ветер треплет куртку, температура резко упала. Велосипедная дорожка обледенела. Я иду медленно, чтобы не поскользнуться, и думаю о Фриде. Я уже по ней скучаю и не знаю, как ее вернуть. Обращаться в полицию и обвинять Уве в краже бесполезно. Фрида и его собака тоже. Формально кражей это считаться не может. Или?..

Уве никогда не любил Фриду. Жаловался, что она лает и воняет (как будто он не воняет). Муж забрал Фриду не для того, чтобы защитить от меня, а чтобы нагадить мне. Как Йеспер гадил бедной девушке за то, что та отказалась с ним спать. Власть, думаю я, все дело во власти.

Проходя мимо киоска, я всегда останавливаюсь и проглядываю заголовки газет. Рисунок женщины, убитой в доме Орре, на первых полосах. Набранный жирным шрифтом заголовок вопрошает: «Кто эта женщина, убитая в доме короля моды?»

Если мы ее не идентифицируем, с мертвой точки нам не сдвинуться.

Снова идет снег. Колючие снежинки царапают мне лицо. Звонит мобильный. Я инстинктивно поворачиваюсь к ветру спиной и достаю телефон. Это Петер.

– Привет, – говорит он. – Я только что общался с криминалистами. Орудие убийства из дома Орре то же самое, что использовалось в убийстве Кальдерона. Они нашли отметины на позвонках жертв, которые соответствуют зазубринам на лезвии мачете. Понимаешь, что это означает?

Месяцем ранее

– Но зачем ему убивать твоего кота? Я ничего не понимаю, – морщит лоб Ольга и вертит на руках браслеты со стразами.

Я оглядываю пустой магазин и думаю, что сказать. Манур не видно. Наверно, занята выполнением своих новых должностных обязанностей.

– Если он действительно психопат, то, может, ему доставляет удовольствие издеваться надо мной.

На лице у Ольги сомнение. Видно, что ей не верится, что мой бойфренд мог оказаться психопатом или садистом. Коллега привыкла думать, что все, что нужно мужчинам, – это секс или деньги. И я ее понимаю. Мне тоже сложно поверить, что Йеспер пытается испортить мне жизнь, но другого объяснения его поведению я не вижу.

– Но кот? Кот-то тут при чем?

– Сигге самое дорогое, что у меня есть. Отняв его, он причинил мне боль.

– Если это так, – говорит Ольга, протягивая мне новый чековый рулон для замены, – то он действительно психически болен.

– Это я и говорю.

– А ты его проверяла? Может, он уже проделывал это раньше. Может, он уже сидел в тюрьме или в психушке.

Эта мысль забавна. Я сразу представляю Йеспера Орре, директора нашей компании, в смирительной рубашке в одиночной палате. Или в полосатой пижаме, как в кино про банду Бьёрна, за железной решеткой.