Утром я поняла, что слово «развод» меня не пугает. Я самостоятельная, самодостаточная, обеспеченная женщина. Справлюсь и без Реми. Тем более наша с ним крохотная фиктивная ячейка общества никогда не была настоящей. Выходит, сохранять просто нечего. А развод лишь расставит все по своим местам.

Короткий звонок адвокату, второй — Роману. И когда шеф гарантировал присутствие брата в своем кабинете в назначенное время, я окончательно осознала: мой брак с Прохором Тимофеевичем Аркон-Реми завершился полным фиаско.

И плевать! Зато у меня будет малыш.

Отец хранил молчание во время завтрака, мама хмурилась. Но родители предпочитали не влезать. Я была им очень признательна. Сама разберусь. Нужно всего лишь прогнать бабника и ловеласа из собственной жизни. Не проблема!

А на встречу я опоздала. Токсикоз разыгрался по дороге в офис. Пришлось бедняге Горынычу останавливать машину каждую сотню метров. Наверное, можно было бы добраться и пешком, тогда бы меня не тошнило каждую минуту. Но эту идею я тут же заглушила разумными доводами. Каблуки — не самые лучшие помощники при перемещении на длинные дистанции.

В итоге в офис «Леогарда» мы добрались, когда встреча с моим будущим бывшим супругом уже завершилась. Но адвокат меня дождался. И когда я поднялась на лифте и оказалась в приемной Львовского, меня встретил хмурый Генрих Арнольдович Шульц. Генриха я знала уже на протяжении нескольких лет. Адвокат занимался разными вопросами и был верным другом не только моему отцу, но и мне.

— Руслана Михайловна, приветствую! — поднялся на ноги Шульц, а я изумленно уставилась на него. Генрих светил отменным «фонарем» под левым глазом.

— Генрих Арнольдович, что стряслось? — опешила я.

Адвокат скривился, протянул руку к расцветающему на его лице кровоподтеку и взглянул на меня.

— В следующий раз, Рус, я хотел бы знать все подробности дела, — сухо сообщил он. — Оказывается, кое-кто не поставил меня в известность о своем интересном положении. Факт твоей беременности меняет некоторые условия. К тому же твой муж не горит желанием расторгнуть ваш брак.

— Да мне плевать, чем он горит! — нахмурилась я. — Это он вас так?

Генрих Арнольдович был гораздо младше моего отца, но всегда выглядел весьма авторитетно и внушительно, возможно, благодаря высокому росту и широкому развороту плеч. Я слабо представляла, как Реми машет кулаками перед лицом Шульца.

— Сочтем это своеобразным отказом уладить все споры мирным путем, — хмыкнул Генрих.

— Я его убью! — пообещала я. — Найду и придушу голыми руками!

— Зачем меня искать, родная? Я уже здесь! — словно гром среди ясного неба раздался голос Реми.

Этот засранец появился на пороге кабинета Львовского. Как и всегда, сияющий белозубой улыбкой и безбожно красивый.

Я поняла, что на миг «зависла», глядя на это явление природы. Восьмое чудо света, не иначе! Почему мир так несправедлив??? Почему я все утро страдаю от жуткой тошноты, меня уже раз пять вывернуло наизнанку, мне хочется задушить половину населения планеты, а Реми выглядит шикарно?!

Точно убью! И мир мне скажет «спасибо»! Уверена!

Пока я мысленно расчленяла труп задушенного моими руками мужа, этот самый муж уже приблизился ко мне. Его взгляд казался жадным и ласкающим, слишком откровенным, неподходящим для приемной генерального директора «Леогарда».

— Предлагаю перенести мое убийство в более удобное место, любимая, — подмигнул Реми.

Его руки были спрятаны в карманы брюк. Пиджак расстегнут. Рубашка ослепляла белизной. А строгий галстук подчеркивал образ серьезного человека. В этом амплуа мне еще ни разу не довелось увидеть Прохора.

Он что, решил «косить» под старшего брата? Бред какой-то!

— Не смей говорить со мной так! — процедила я.

— Как «так»? — улыбался Прохор еще шире и шагнул ближе.

Пришлось запрокинуть голову, чтобы смотреть в пронзительные глаза, а не любоваться накаченным торсом. Тут же вспомнилась Ракель, и прочие красотки, которые мелькали на фото с Реми.

— Любимая? — не унимался Прохор. — Это правда, Русенька.

— Заткнись! — рявкнула я.

Моя ладонь уже взлетела вверх, а Прохор и не думал отстраняться. Словно принял удар, как должное.

— Ракель или как там ее! И куча прочих баб! Вот они поведутся! А я никогда не поверю, что ты… — кричала я грозно, позабыв о том, где нахожусь.

— Что я люблю тебя? — подсказал Реми, улыбка померкла на его лице. Взгляд серьезный.

Долгую секунду я молчала. Реми нависал надо мной. Но я не боялась этого мужчины.

— Руслана Михайловна, мне вызвать охрану? — вмешался Шульц.

— Генрих Арнольдович! Поясните господину Аркон-Реми, что ребенок, которого я ношу, не имеет к нему никакого отношения, а значит, вопрос с расторжением брака можно считать улаженным! — отчеканила я, сверля Прохора убийственным взглядом.

— Руся, не пори ерунду! — хмурился Прохор. — Я даже тест ДНК не собираюсь делать. Ребенок мой!

— Не твой! — выкрикнула я.

— Мой! — не унимался Реми.

— Пошел ты! — вспылила я и швырнула в высокую фигуру будущего бывшего мужа первое, что попалось под руку. Оказалось, что в Прохора полетел чемоданчик Шульца. Застежка не выдержала, и все бумаги разлетелись по кабинету белым покрывалом.

— Руслана Михайловна! — вздохнул Шульц.

Я бы разрыдалась от беспомощности. Вот чего добивается этот Реми?! Убить его хочется! Задушить!

Чувствуя мое состояние, Горыныч заслонил меня от Прохора. Я не выдержала и уперлась в широкую дружескую спину лбом. Кажется, мне нужна опора. Иначе упаду. Рухну на мягкий ковер. А еще хуже — впаду в дикую истерику.

Но стоило прикрыть глаза, как весь мир пришел в движение, завертелся, закружился в диком водовороте.

Я была благодарна собственному организму за такую реакцию. Перезагрузка мне не повредит.

***

Глава 33

И все-таки Руслана права. Я — тот еще псих. Вернее, как говорила моя жена: «белобрысая истеричка». Но с такими событиями я скоро превращусь еще и в седого психопата.

А как иначе, если Руслана еще секунду назад стояла, сверлила меня своим гневным взглядом, осыпала проклятиями, а теперь лежит на полу кабинета, бледная, хрупкая, беззащитная?

Я сорвался вперед в отчаянной попытке первым добраться до любимой, готовый пробивать себе путь кулаками, если придется. Не пришлось. Игнат отступил в сторону. А я рухнул рядом с Русей.