Нэн была женщиной средних лет с необъятной грудью и пухлымласковым лицом, напоминавшим всем и каждому кто с ней общался либо собственнуюлюбимую мамочку, либо, в крайнем случае, яблочный пирог. Кстати яблочный пирогв закусочной Нэн подавался отменный, о чем доподлинно знал Алан и все егоподчиненные, и особенно хороша была горка ванилинового мороженого,водружавшаяся сверху для украшения и соблазнительно тающая так, что слюнкитекли. Всем и всегда хотелось провести параллель между внешностью Нэн и ее характером,но большинство деловых людей, в частности агенты по продаже недвижимости,успели удостовериться, что спешить с выводами не стоит. За мягкимидоброжелательными чертами лица скрывался безотказно действующий компьютер, апод большой материнской грудью, на том месте где должно располагаться сердце,покоилась кипа чековых книжек и счетов. Нэн опутала своей сетью большую частьКасл Рок, включая по меньшей мере пять служебных помещений на Мейн Стрит итеперь, когда Поп Мерил покоился в земле, она стала, как подозревал Алан, однойиз самых состоятельных персон города.

Она напоминала ему содержательницу публичного дома в Ютике,которую он однажды арестовал. Та попыталась всучить ему взятку, а когда онотказался, чуть не разбила ему голову птичьей клеткой. Проживавший тамзолотушный попугай, время от времени произносивший одну единственную фразу:«Мать твою растактак, Фрэнк» угрюмым глубокомысленным тоном, в тот моментнаходился на своем месте, в той самой клетке, которая должна была опуститься наголову Алану. Временами, когда он видел как углубляется вертикальная морщина напереносице Нэн, Алан догадывался, что она способна на нечто подобное. И поэтомуон счел вполне естественным то, что Нэн, редко выходившая из-за кассовогоаппарата, на этот раз оставила свой пост и решила сама обслужить заглянувшегона огонек шерифа округа. Такое внимание дорого стоило.

– Привет, Алан, – сказала она, – Сколько лет, сколько зим.Где пропадал?

– То там, то тут, – уклончиво ответил Алан. – Дела, дела.

– Это не причина, чтобы забывать старых друзей. – Оназаливала его с ног до головы своей сияющей материнской улыбкой. – Хоть быизредка забегал.

«Надо много времени провести бок о бок с Нэн, – подумалАлан, чтобы заметить, насколько редко эта улыбка отражается в глазах».

– А вот он я, тут как тут.

Нэн расхохоталась так громко и весело, что посетители устойки испуганно оглянулись. А потом они будут рассказывать своим приятелем,как Нэн Робертс и шериф чесали языками, словно старые добрые приятели.

– Кофе, Алан?

– Да, пожалуйста.

– А, может быть, и кусок пирога вдогонку? Домашнегоприготовления, яблоки из садов Мак-Шерри в Швеции. Только вчера собирали.

Хорошо хоть она не стала сообщать, что собирала их сама,подумал Алан.

– Нет, спасибо, – сказал он вслух.

– Уверен? А ты как, Полети?

Полли отрицательно покачала головой.

Нэн ушла готовить кофе.

– Ты ее недолюбливаешь, кажется, – тихо спросила Полли. Онответил не сразу, как-то не приходилось свои ощущения расценивать по схемелюбишь-не любишь.

– Нэн? С ней все в порядке. Просто мне всегда хочется знатьо людях то, что они представляют из себя на самом деле.

– И чего они на самом деле добиваются?

– Это уж чересчур. – Алан рассмеялся. – Слишком трудно. Менявполне устраивает, если я хотя бы с первой половиной справлюсь.

Она улыбнулась – Алан всегда старался сделать так, чтобы онаулыбалась – и сказала:

– Надо тебя записать в философы, Алан Пэнгборн.

Он дотронулся до ее затянутой в перчатку руки и улыбнулся вответ.

Вернулась Нэн и поставила перед Аланом толстостенную белуюфаянсовую кружку с дымящимся кофе. Одного у нее не отнимешь, думал Алан, онаточно знает, когда пора покончить с обменом любезностями и приступить кудовлетворению плоти. Далеко не все, закованные в такие же честолюбивые рамкикак Нэн, обладают этим знанием.

– Ну, а теперь, – сказал Алан, отхлебнув кофе. – Начинайрассказ о своем любопытном дне.

Полли в мельчайших деталях рассказала ему, как они с РозалиДрейк видели утром из окна Нетти Кобб, страдавшую на пороге магазина НужныеВещи, и как она, наконец, собрав в кулак всю свою силу воли, решилась тудавойти.

– Замечательно, – сказал Алан и это было вполне искренно.

– Да, но это еще не все. Она там что-то купила! Я никогда невидела ее такой возбужденной, радостно возбужденной. Она была жизнерадостна –вот верное слово. Ты ведь знаешь, какая она всегда вялая.

Алан кивнул.

– Так вот, на щеках у нее играл румянец, волосырастрепались, и она даже несколько раз хихикнула.

– Ты уверена, что они занимались только делом? – округливглаза спросил Алан.

– Не валяй дурака, – Полли фыркнула, как будто сама невысказала такого предложения Розали. – Так или иначе она дождалась снаружи,пока ты уйдешь – я так и знала, что она будет ждать этого момента на улице – апотом вошла и показала нам то, что купила. Ты знаешь, что у нее коллекцияцветного стекла?

– Понятия не имею. В этом городе иногда происходят некоторыевещи без моего ведома, хочешь верь, хочешь нет.

– У нее в коллекции предметов шесть. Почти все из нихостались от матери. Она как-то говорила, что было больше, но несколько вещейразбились.

Нетти очень любит те несколько вещиц, которые остались, а онпродал ей и в самом деле прекрасный абажур из цветного стекла, красивее я,пожалуй, никогда не видела. С первого взгляда мне показалось, что это изделиеТиффани. Конечно, этого быть не может, Нетти не смогла бы заплатить за подлинноестекло Тиффани, и все же вещь прекрасная.

– Сколько же она заплатила?

– Я не спросила. Но уверена, в каком бы чулке она не храниласвои сбережения, на сегодняшний день он пуст.

Алан слегка нахмурился.

– Ты уверена, что ее не надули?

– Ну почему ты всегда так подозрителен? Нетти, конечно, вомногом растяпа, но только не в вопросе цветного стекла. Она сказала, что ониторговались, а, значит, так оно и есть. И она была счастлива!

– Я очень рад за нее. Ей выпал Выигрышный Билет.

– То есть?

– Так назывался магазин в Ютике, – объяснил Алан. – Многолет назад. Я тогда был еще ребенком. Хорошее название – «Выигрышный Билет».