— Теперь твоя очередь, дорогая, — сказал Аллейн. — Тебе придется пойти со мной на фабрику. Пожалуйста, выбрось из головы все, о чем мы говорили с Дюпоном. Ты знаешь только две вещи: Рики похитили, и Рауль видел, как его везли на фабрику. Я намерен добраться до главного управляющего по имени Галлар. О нем нам известно немного. Он парижанин, работал в Штатах на фирму, которая, возможно, была замешана в наркобизнесе, и он говорит по-английски. Те, на кого мы нарвемся по пути к управляющему, также могут говорить по-английски. На всякий случай будем считать, что все они понимают английский, а посему не говори мне ничего, что не предназначено для чужих ушей. Однако ты могла бы с успехом подыграть мне, изображая крайнее волнение. Я буду говорить на плохом французском. Мы не знаем, как обернутся события, поэтому должны сохранять спокойствие и ловко лавировать, обходя препятствия. Что скажешь?

— Мне явиться туда маленькой отважной женщиной, этакой амазонкой? Или дрожать как осиновый лист и нести полную ахинею?

— Если хочешь, неси ахинею, радость моя. Такое поведение их не удивит.

— Разве в глазах французов британская мать не должна вести себя на спартанский манер, или, по их мнению, Британия и Спарта — вещи несовместные? О Рори, — тихо добавила Трой, — какая нелепость! Мы и так сходим с ума от тревоги и теперь еще должны устроить представление, изображая обезумевших родителей. Это… это жестоко.

— Все будет хорошо, — заверил Аллейн. — Да, это жестоко, но все уладится. Ты ведь у меня молодчина. Ага, вот и Дюпон.

На главном шоссе со стороны Роквиля появилась машина.

— Мсье комиссар, — сказал Рауль, а затем включил и выключил передние фары. Полицейский автомобиль мигнул ему в ответ.

— Едем, — скомандовал Аллейн.

Главный холл фабрики на первом этаже выглядел весьма впечатляюще: затемненные стекла, хром, пластик и эффектное освещение. В центре стояла скульптура, изваянная в современной манере, — довольно симпатичное создание, черпающее силы из самой матери-земли, правда, голова у создания была не больше булавочной головки. Две изящные полукруглые лестницы вели на верхние этажи. Слева располагалось роскошное служебное помещение. На двойных дверях прямо по центру, а также на ряде дверей справа по коридору были сделаны надписи хромированными буквами. Через зеркальное стекло фасада открывался прекрасный вид на долину и море.

Перед служебным помещением располагалась стойка, за ней, склонившись над бумагами, восседала девушка. Завидев Трой и Аллейна, она поднялась и стала возле таблички с надписью «Стол справок».

— Мсье? Мадам? — вопросительно обратилась она к посетителям.

Аллейн, не замедляя шага, направился прямиком к центральным дверям, бросив на ходу:

— Не беспокойтесь, мадемуазель.

Девушка повысила голос:

— Секундочку, мсье, кого вы желаете видеть?

— Мсье Галлара, управляющего.

Она нажала кнопку звонка на столе, и не успел Аллейн добраться до двойных дверей, как они отворились, и ему навстречу вышел охранник. Аллейн повернул к стойке.

— Вам назначено? — спросила служащая.

— Нет, — ответил Аллейн, — но у меня чрезвычайно важное дело. Я должен поговорить с мсье Галларом, мадемуазель.

Девушка выразила сожаление, что мсье Галлар не принимает без предварительной договоренности.

Трой, наблюдавшая за ними все это время, отметила, что ее муж, как всегда, произвел впечатление на молодую девицу: та поправила волосы, выпрямилась и бросила на Аллейна кокетливый взгляд.

— Дорогой, что она говорит? — пронзительным голосом спросила Трой. — Она видела его?

Девица скользнула взглядом по посетительнице, а затем широко открытыми глазами уставилась на Аллейна.

— Возможно, я могу вам помочь, мсье? — предложила она свои услуги.

Аллейн облокотился о стойку и, запинаясь, спросил, не видела ли она здесь случайно маленького мальчика в коричневых шортах и желтой рубашке. Вопрос, казалось, ошеломил служащую. Издав изумленное восклицание, она повторила его охраннику. В ответ тот лишь пожал плечами. Он не видел здесь никаких маленьких мальчиков. «Маленькие мальчики не допускаются на территорию фабрики», — заверили они.

Аллейн, коверкая французские слова, спросил, не говорит ли девушка по-английски. К сожалению, она не говорила.

— Мадемуазель не говорит по-английски, — обратился Аллейн к Трой. — Кажется, она сказала, что мсье Галлар не примет нас, и еще она утверждает, что ничего не слышала о Рики.

— Но мы-то знаем, что он здесь! — все тем же пронзительным тоном выкрикнула Трой. — Мы должны поговорить с управляющим. Скажи ей, что это очень важно!

На этот раз девица удостоила Трой снисходительным взглядом. Затем, сняв двумя пальцами с темно-лиловыми ногтями комочек туши с ресниц и приняв эффектную позу, обратилась к Аллейну. Ужасно, но она ничего не может сделать для мсье. Она просит его успокоиться и уверяет, что при иных обстоятельствах была бы рада оказать ему услугу, и не одну. При этом она скорчила гримаску, которую иначе как столетним литературным штампом «капризная недотрога» описать невозможно.

— Мадемуазель, явите ангельскую доброту, — обратился к ней Аллейн, — передайте мсье Галлару маленькую записочку. — И, поколебавшись, добавил по-английски: — А ты знаешь, что у тебя на шее сидит огромный и наверняка ядовитый паук?

Девица сверкнула улыбкой.

— Мсье большой насмешник. Уверена, что вы говорите по-английски какие-нибудь гадости.

— Она не понимает по-английски, — сказал Аллейн Трой, не отрывая глаз от девушки. Он вынул записную книжку, оторвал листок, черкнул на нем несколько слов и, спрятав под ним купюру в пятьсот франков, пододвинул его к девице. Игриво взяв ее за руку, он накрыл ею записку вместе с купюрой.

— Ну, знаете ли! — вырвалось у Трой. Как ни странно, она совершенно нормально воспринимала ситуацию, забавляясь и лишь чуть-чуть злясь.

Девица сделала шаг назад. Всем своим видом она давала понять, что, хотя Аллейн и допускает неслыханные вольности, она все же признает в нем джентльмена. Оглянувшись на зеркальное стекло служебного помещения, откуда несколько машинисток и два клерка с нескрываемым любопытством наблюдали за развитием событий, она, видимо приняв решение, вышла из-за стойки и мелкими шажками направилась к центральным дверям. Охранник распахнул перед ней дверь. Они обменялись ничего не выражавшими взглядами. Девица пошла вперед, охранник последовал за ней.

— Она понесла мою записку шефу, — сказал Аллейн. — То-то он удивится. Ему наверняка позвонили и сообщили, что мы мчимся в Сен-Селесту.

— Он примет нас?

— Куда он денется.

В ожидании Трой вглядывалась в паукообразные лестницы, запертые двери и длинные гулкие коридоры. «А вдруг он сейчас появится! — подумала она. — Вдруг перед нами снова мелькнет желто-коричневое пятно!» Она попыталась представить, какой будет встреча с Рики. Будет ли он бледным, измученным, с темными кругами под глазами? Зарыдает ли тихонько, сдавленно, а у нее, как всегда, защемит сердце? Или же (благая надежда!) он поведет себя как тот, другой мальчик, и захочет остаться со своими новыми потрясающими друзьями? «Что толку гадать? — подумала она. — Возможно, его вообще здесь нет, и мы идем по ложному следу. Если он к вечеру не найдется, я рехнусь».