Но потом Алена сказала себе, что они с Андреем ничего пока дурного не сделали. И Ворсятов мысли читать не умеет. Поэтому надо взять себя в руки. Кстати, на ее новую, большую сумку губернатор никакого внимания не обратил. Может, и вовсе не заметил – или не счел нужным комментировать.

– Поедем сразу ко мне, – предложил он, когда она уселась в машину.

Она сразу подумала: «А как же Андрей заберется в багажник?» И – малодушно: «Может, отменим все – и слава богу?» А потом: «Нет, я не стерплю второй раз все повторять, Андрей ведь не отступится». И поэтому закапризничала:

– Нет, Мишенька, давай поедем куда-нибудь покушаем. Такая погода чудная, посидим на террасе, на открытом воздухе где-нибудь. Или, знаешь, куда я хочу? В ресторан «Москва под ногами», новый, на сорок третьем этаже, на всю столицу вид. Поедем, а?

– Ну, поехали, – снисходительно к бабским капризам молвил он.

Про «Москву под ногами» и подземную парковку при ресторане она сегодня нарыла в Интернете. Непросто было обнаружить, не задашь ведь в поисковике: «Парковка в Москве – настолько тихая, чтобы можно было незамеченным влезть в багажник». И непонятно до самого последнего момента, подойдет ли паркинг для их целей.

– Я покажу тебе, как ехать, – сказала Алена, когда Ворсятов тронулся по Большой Бронной. Внутри прохладного, комфортабельного авто пахло кожей. – Сейчас, найду адрес.

Сердце вернулось на место – ее любовник ни о чем не догадывался и ничего не знал.

На подземной парковке она сказала ему: «Поезжай туда, где меньше машин». Он хохотнул: «Зачем это?» А она ему: «После ужина увидишь».

Кажется, все шло по плану, но все равно: в ресторане она заказала воды и салата. И еле его ковыряла – кусок в горло не лез. Едва принесли заказ, скомкала салфетку и пошла в уборную. Отбила эсэмэску Андрею: «Торговый центр «Варяг-плаза», третий уровень парковки, место А-3. Минут через сорок».

Теперь Андрей на другой своей, арендованной на пару дней машине заедет внутрь парковки. Постарается остановиться ближе к губернаторскому «мерсу». Она выглядывала место, чтобы вокруг не было видеокамер. Андрей будет ждать в своей запасной тачке их появления. И тут ей придется разыграть пароксизм страсти.

Когда они с Ворсятовым вернулись из ресторана к его машине, ей пришлось зайти с ним далеко – так далеко, что она подумала, что теперь он вообще потеряет к ней всякий интерес и не захочет везти к себе в особняк. Потому что было стремно обеспечивать незаметную посадку Андрея в багажник. Все ей казалось, что губернатор недостаточно отключился и контролирует действительность. И лишь когда она совсем спрятала его голову на своей груди – а рукой орудовала в его ширинке, – он отрывисто задышал, и она увидела краем глаза тень: вот теперь и впрямь началось, Андрей скользнул внутрь, он в багажнике.

Все закончилось, Ворсятов хохотнул: «Эк ты разгулялась!» Они поехали – с Андреем внутри авто. Дальше могло случиться все, что угодно: от прокола колеса до аварии. Стоит только губернатору заглянуть в багажник – и они будут разоблачены. Андрей уверял, что в таком случае он ее не сдаст, все возьмет на себя – но как там будет на самом деле, кто его знает?

Дальше все шло как по писаному. Сначала выпивка, потом спальня. А потом в комнате появился Андрей в маске. Особенно Алене понравилось, как изменилось лицо Ворсятова, каким стало испуганным, да и жалким, когда появился грабитель. Он сразу все понял и, как ей казалось, готов был немедленно сдать драгоценности даже безо всяких пыток.

Когда Андрей открыл сейф, в глаза полыхнуло сверкание золота и драгоценных камней. Сообщник достал из кармана и протянул Алене ампулу и запечатанный шприц. Она вскрыла шприц, сломала головку ампулы, набрала дозу. Губернатор смотрел на нее с ужасом – он думал, что это смертельная инъекция. «Не бойся, – ласково молвила она, – просто хорошо выспишься», – и уколола его в бедро. Спустя минуту Ворсятов спал.

Андрей стащил с себя маску.

– Сними с него наручники, – попросила она.

– Надо ли? – весело откликнулся подельник. – Только представь: ищут пожарные, ищет милиция – нет губернатора! Потом решают приехать сюда, находят: лежит на кровати, голый. Весь угаженный, записанный.

– Сними! – приказала она.

– Ладно-ладно.

Он отщелкнул руки Михаила. Тот лежал тихо, навзничь, спал глубоко.

Алена с Андреем заглянули в сейф. Помимо драгоценностей и золотых часов там имелось три пачки денег, аккуратно разложенных по валютам: стопка перетянутых резинками пятитысячных, несколько пачек долларов сотенными купюрами и толстая котлета пятисотевровых банкнот. Рубли Андрей взял себе. «Пригодятся, пока я тут тусуюсь». Доллары и евро поделил на две примерно равные части, протянул девушке долю. Она сунула валюту в сумочку. Получалось на первый взгляд тысяч по двадцать в европейских и американских деньгах.

– Еще возьми себе как приз, – он протянул ей кольцо с рубином и браслет, усыпанный драгоценностями. – Да надень на себя, когда сегодня будешь границу пересекать. Может, пригодится, пока ждать меня за кордоном будешь. Мало ли, задержусь. Ты куда, кстати, летишь?

– В Тель-Авив.

– Ну ты и дура!

– Почему?!

– Потому что Израиль – это тебе не Таиланд или Камбоджа. Это государство правовое, и службы безопасности там мощные.

– Зато оттуда в Россию выдачи нет.

– Смотри, как знаешь. Только я туда не полечу, встретимся в Азии или Южной Америке.

Всю остальную, сверкающую и переливающуюся гору ценностей Андрей небрежно побросал в кожаную сумку – получилось немного, около килограмма.

– А это еще что? – вопросил он. В углу сейфа лежало три флеш-карты. – На, бери себе, – сунул он их Алене. Она машинально опустила их в сумочку. – Потом, когда встретимся, разберемся. Может, там информация какая важная. Шантажнем кого, когда все успокоится. Проверь, ничего ли мы не оставили, и пошли.

Губернатор мирно спал. Грабители спустились по лестнице вниз, в гараж. Андрей уселся за руль «Мерседеса». Очень удобно: на одном брелоке у Ворсятова болталась кнопка спутниковой сигнализации, пульт открытия гаража и ворот особняка.

Они выехали на территорию поселка. Все было тихо. Ни единого прохожего, ни одной машины. Андрей достал из кармана от руки нарисованную схему. Пробормотал: «Направо, третья улица налево, до конца, налево».

Поселок выглядел совершенно безлюдным. Хотя на улице смеркалось, люстры или светильники в домах не горели. Наверное, всеми ими владели такие же провинциальные коррупционеры, как Ворсятов, или богатеи, предпочитающие проводить время в Лондоне или на Лазурке.

Они оставили машину на обочине. Впереди, в перспективе улицы, виднелись решетчатые пожарные ворота, наглухо заваренные, а за ними – лес. И тут Алену накрыло – во второй раз за сегодняшний день. Но теперь не страхом, как в первый раз, – от того, что ей только предстояло тогда совершить. Теперь все случилось, и пришло раскаяние за содеянное. Ей показалось, что она только что вляпалась в нечто настолько грязное, что ей не отмыться никогда в жизни. И то, как она жила с Зюзиным – довольно свински себя с ней ведшим, – не идет ни в какое сравнение с тем, что она сделала только что по отношению к Ворсятову.