– Сережа.

– Сережа на бабку свою напал – это мы уже слышали. Хоть и дико, но это уже не новость для нас. А вот кто та баба, на которую он, по вашим словам, тоже напал?

– Родственница его тещи, сестра, как я понимаю.

– Та, что в Низинках пострадала, – кивнул дядя Федор. – Ясно. А жена? Она кто?

– Как кто? Сами же сказали, Варя по затылку получила, когда в дом войти пыталась. А муж ее как раз в это время из-под конвоя утек. Мы его на рассвете как раз из местного отдела в город перевозили. И как у него получилось уговорить конвоиров машину остановить и якобы по малой нужде его в лес вывести?! Правилами это строжайше запрещено. Да кто у нас правила эти соблюдает! Вывели. Одного он оглушил, второго придушил малость. Пока конвойные в себя приходили, он и сбежал.

– Сережа?

– Сережа!

– Наш дурачок?

– Ваш! И далеко не дурачок, а очень даже умный и хитрый! Вон как ловко сбежал из-под конвоя! И словить себя не дал, сразу в леса подался. Мы и не представляли, что он до Васильков успеет за такой короткий срок добраться. Это же больше тридцати километров от места его побега! Пешком нипочем не успеть. Не иначе как помогал ему кто. Или на машине передвигался? Мы-то его ближе к месту побега искали. Когда нам из Низинок пришло сообщение, что Сергея видели у них и что он там напал на женщину, свою родственницу, мы даже ахнули. А потом еще и от вас звонок. Похоже, что он и тут, и там успел наследить.

Жители Васильков только ахали. Представить, что их пусть и недалекий, но такой миролюбивый и всегда безотказно готовый помочь людям Сережа вдруг разом превратился в дерзкого и отчаянного злодея, неуловимо перемещающегося из одного места в другое, у них упорно не получалось.

– Наверное, это кто-то другой был, – неуверенно предположил дядя Федор. – Вот вы, гражданин следователь, сказали, что этот злодей на Варе женат?

– Так.

– Ну а Сережа наш холост! – воскликнул дядя Федор.

Но следователь ничуть не смутился.

– И кто вам сказал, что сосед ваш холостяком ходит?

– Как кто? Разве надо это особо говорить? Свадьбы у бабы Глаши в доме не играли, значит, и не женат наш Серега.

– Свадьбы молодые не играли, потому что денег не было. За свадебное застолье совсем молодых людей обычно их близкие платят. А близкие с обеих сторон против их женитьбы были. Что Глафира Андреевна покойная, что родители невесты, никто этого союза не хотел. Да только кто нынче старших слушает! Уж не знаю, кто из них двоих инициатором был, а только стащили молодые свои паспорта, да и подали заявление в ЗАГС. Накануне трагедии их как раз и расписали. Так что теперь они новоиспеченные молодые. Как говорится, совет да любовь.

– Не может быть! Сережа особенный. Баба Глаша над ним опеку учредила. Он не в себе. Не могли такого парня без ведома опекуна в ЗАГСе расписать.

– В документах то, что подозреваемый страдает слабоумием, никак не отражено, – возразил сле-дователь.

– Что? Инвалидности нет? Как же Сережа тогда пенсию получал?

– Инвалидность у парня имеется, но по причине мышечной нестабильности.

– С мышцами у Сереги все нормально было, – заявил дядя Федор. – Бабка на нем разве что землю не пахала.

– Да такого коня, как наш Серега, еще поискать надо! – подтвердил и дядя Вася.

– С башкой у него дружбы нет, а так Серега здоровехонек! – добавил Коля.

Несмотря на такое дружное противостояние жителей Васильков, следователь упрямился и твердил свое:

– Я знаю только то, что в документах указано. Мышечная нестабильность. Это когда мышцы то нормально работают, то отказываются человеку подчиняться. Хочет он взять в руку бутылку с молоком, а рука сама собой разжимается. Бутылка падает. А в другой раз отлично и лопату возьмет, и копать примется, и все у него ладится и спорится. А потом бац! И лопата тоже на землю летит.

– Ну, может, когда и случалось с ним такое, но я не видел.

И никто из жителей Васильков таких особенностей поведения у Сережи не наблюдал. Что неразговорчив был, даже порой угрюм, то бабка Глаша объясняла умственной отсталостью внука, из-за которой ему и инвалидность дали.

– Инвалидность была, а умственной отсталости не было?

– Выходит, врала нам баба Глаша насчет того, что внук у нее слабоумный? А зачем?

Кажется, Саша начинал догадываться, зачем хитрой старухе понадобилось выставить своего внука дурачком перед всеми жителями. Конечно, баба Глаша сделала это не ради забавы, а ради собственной безопасности. Ведь когда день за днем занимаешься мошенничеством и махинациями с ворованными у государства продуктами, лучше, чтобы об этом никто не знал. А если уж рядом живет человек, от которого никак не утаишь свои делишки, то пусть этого человека считают дурачком, который сам не знает, что мелет. Станет Сережа говорить, чем его бабка промышляет, да только кто же ему – дурачку – поверит?

– Ну а кто жена-то? – спросил дядя Федор. – Кто же за нашего Сережку замуж пошел?

– Варя.

– Вон оно что! Варька! Выходит, девка-то от своих родителей не просто так сбежала, а домой к мужу подалась. Выходит, теперь это и ее дом тоже?

И в ответ на удивленные взгляды дядя Федор пояснил:

– Ну, я так рассуждаю, коли Сережка внук старухи, а Варя – его жена, значит, и дом, и хозяйство все ей принадлежит. Хлебаковым-то обломаться придется!

– А кстати, почему вы их не подозреваете в нападении?

– Да! Любой из них мог на Варю напасть.

– Вот поэтому я их и не подозреваю. После того столкновения, которому я сам лично был свидетелем, я очень строго побеседовал с этой семейкой и доходчиво им объяснил: коли в Васильках что криминальное случится, то они первые на подозрении. Все они имеют те или иные судимости и прекрасно понимают, что им лишний раз даже пальцем шевелить не стоит.

– И что? – спросил дядя Федор. – Вы их теперь не посадите? Это кто-то из них на Варьку напал.

Следователь внимательно взглянул на мужика.

– Интересный вы человек. Смотрю я на вас и удивляюсь, как это вы все больше делами других интересуетесь, чем судьбой собственной жены?

– А чего там интересоваться? Померла моя Мальвинка, это точно. Да только с кем не бывает. Не надо было ей в темноте в погреб соваться. Хоть бы фонарик зажгла. В темноте с лестницы дело нехитрое вниз загреметь.

– А если я вам скажу, что ваша жена не сама упала? Что, если ей в этом помогли?

– Помогли? Да как же это? Кто?

– Вот вы мне это и скажите. Вы же с женой не слишком дружно жили? И смерть ее, как я вижу, вас ничуть не огорчила.

– Так-то оно так, а все же жена она мне, да и человек живой. Как же это можно, чтобы живого человека с лестницы столкнуть?