Требовалось немедленно сопоставить и проанализировать все вновь полученные факты, но, поскольку я начала процесс уже в машине, результат не замедлил сказаться на управлении. Первый же светофор, встреченный мною на пути, разумеется, горел красным, но я, занятая своими мыслями, к сожалению, не обратила на это внимания.

Услышав раздраженное гудение со всех сторон сразу, я затормозила так, что чуть не выбила собственной умной головой лобовое стекло.

«Да, пожалуй, Сеня прав: на «БМВ» еще рано».

Довольная, что все обошлось, я стояла на самой середине перекрестка, дожидаясь, когда загорится свет, разрешающий мне ехать, и пыталась взять себя в руки.

«Все! Забыть! – приказала я себе, стараясь не обращать внимания на то, как проезжающие мимо товарищи крутят пальцем у виска. – Все раздумья, анализы и предположения – дома. Сейчас – следить за дорогой. Внимательно и неотрывно».

Как бы исполняя эту рекомендацию, я машинально глянула в зеркало заднего вида, прикрепленное в салоне, и, кроме прочего, увидела в нем прекрасный медный локон.

«О черт! Мне же к Светке!»

Увы! К Светке было ехать в прямо противоположную сторону. Улучив момент на желтом светофоре, когда одни уже закончили движение, а другие еще не начали, я развернулась на сто восемьдесят градусов и, стараясь не думать о том, какими словами сейчас меня ругают, надавила на газ.

– Ну что, новая прекрасная внешность поспособствовала?

Похоже, сейчас Света была настроена лучше, чем утром.

– Как обычно, незаменимая моя, как обычно, – ответила я, стараясь попасть ей в тон. – Сама знаешь, там, где прикоснулись твои гениальные руки, удача просто гарантирована.

– Что, правда помогло?

– Еще бы! Все поражены, удивлены, раздавлены и уничтожены. Ни один не устоял.

– Раскололись?

– А то. Так что давай живенько разоблачай меня и приводи в себя. У меня – море новой информации, я должна срочно засесть и обмозговать все это.

– Что-то долго возишься ты с этим делом, – произнесла Светка, отстегнув парик и смыв макияж.

– Тебя бы на мое место. Уже стопятидесятую версию разрабатываю, и везде в результате – ноль. За какую ниточку ни потяни, вытягиваешь пустоту. Вроде думаешь: вот оно, сейчас, еще чуть-чуть и будет в руках… И – ничего.

– Бедная моя! А может, там и правда нет ничего? Если, как сама говоришь, за что ни возьмись, везде пусто.

– Ты удивишься, но это было первым, о чем я подумала, когда поговорила с заказчицей. Криминала – ноль. Но баба оказалась настырная, пришлось взяться. Думала, задаток возьму, денек-другой потусуюсь для очистки совести, да и объясню ей… все как есть. Разумеется, с фактами на руках. А как начала собирать эти факты, вижу – что-то таки есть. А что – не пойму. Не дается в руки, ускользает, как угорь какой-то.

– Кто ускользает?

– Нить.

– А-а-а…

– Вот сейчас опять все с ног на голову перевернулось. Что ни новая информация, то новая версия. И так – все расследование. Какими бы ни оказались новые полученные факты, предыдущую версию они никогда не подтверждают. Зато дают повод выдвинуть новую. Вот так и мучаюсь.

– Судьба твоя такая.

– Ну да. За что боролись, на то и напоролись. Спасибо, Света, теперь я – снова я. Поеду думать.

Приехав наконец домой, я первым делом заварила кофе. Чтобы выстроить все разрозненные данные в систему, требовался мозговой штурм, ни больше ни меньше. А главное, что для этого было необходимо, – чашка горячего крепкого кофе.

Итак, что мы имеем?

Первый пункт – Витя. Въедливый коллекционер Виктор Приходько, придирающийся к запятым и, несомненно, могущий испортить деловую карьеру, особенно в самом ее начале, как у Тамары. И этот Виктор Приходько завязан с очень важной, можно сказать, стратегически определяющей сделкой с крупнейшим мировым аукционом. То есть удар Мазурицкого попадает прямо в цель. Узнав, что ему подсунули копию, Витя рассвистит всем, кому сможет, а, учитывая замкнутость и своеобразие этой среды, новость, несомненно, распространится не только в пределах Тарасова.

Учитывая, что при подобных сделках обязательно оформляются все документы с именами и фамилиями, Витя, разумеется, будет знать, кому ушел его Дега, и, думаю, не преминет поставить в известность этого человека о том мошенническом способе, с помощью которого досталась ему картина.

Таким образом, и Тарасов, и Москва для Тамары будут закрыты, а уж об остальном нечего и говорить.

В общем, с Витей ясно. Это как раз тот человек, с помощью которого можно вывести из игры любого, и, натравив его на Тамару, с ненавистным ему семейством Всеславиных Мазурицкий, несомненно, покончит.

Но это – этап второй и заключительный, а относительно этапа первого я и сейчас, кажется, нахожусь там же, где была в самом начале расследования.

Что я имею предъявить Мазурицкому? Да ничего!

Теперь попробуем зайти с другой стороны.

Мазурицкий сделал карьеру на мошенничестве, подтверждений этому более чем достаточно. Возможно, какому-нибудь фрукту вроде Вити он и не продавал подделок, но, несомненно, существуют люди, имеющие к нему подобные претензии. Не попытаться ли выяснить что-нибудь через них?

Например, кто это приходил к Васе с предложением продать поддельного Дюрера? Леонид? Друг семьи Всеславиных, которому в благодарность за спасение сына подарили рисунок как запредельно дорогой подлинник?

Что ж, это вполне возможно. И это связывает Мазурицкого, промышляющего копированием мировых шедевров, и Всеславина, специализирующегося на подлинниках, и дает новое направление моей творческой мысли. Отсюда вопросы.

Тамара говорила, что муж приобрел сразу несколько рисунков Дюрера. Где и у кого? Знал ли он, что среди них – подделка? А возможно, все они были поддельными… Знал ли Всеславин?

Впрочем, думаю, что на этот вопрос я и сама могу дать ответ. Всеславин не был идиотом и репутацией своей, несомненно, дорожил. На кой ляд стал бы он скупать копии партиями? Чтобы потом не знать, куда их пристроить? И, кроме того, Тамара так настойчиво повторяла, что они не продавали картину другу именно из-за высокой цены… Ведь изначально, если я правильно поняла, этот Леонид просил продать ему рисунок, а не подарить. Если бы это была копия, с какой стати Всеславин стал бы жаться?

Значит, одно из двух: либо антиквар приобрел действительно подлинники, либо был уверен, что это подлинники, на самом деле купив копии.

Кто продавец? Вот главный вопрос на сегодняшний день. И если этот продавец хоть как-то, хоть косвенно связан с Мазурицким… о! Тогда дело приобретает весьма интересный оборот.

У Всеславиных серьезно заболевает сын, положение критическое. Каким-то образом другу семьи Леониду удается поспособствовать выздоровлению мальчика (кстати, каким, интересно, способом? Не мешало бы это уточнить). В благодарность счастливые родители приносят спасителю дар – дорогую вещь, о которой он давно мечтает. Случай становится известным.