Тот расчесал свой рыжий хвост, приоделся в зелёное с золотом, и камней каких-то на себя нацепил, стал ещё важнее, чем был до того. Правда, смотрел несколько нерешительно, чего раньше за ним не водилось. Когда он явился, мы с Дуней на кухне варили порцию травяного отвара для генерала на ночь – я предлагала ей отправиться спать домой, а я как-нибудь справлюсь, не маленькая. Но мне нужны её отвары и инструкции. И вот как раз когда мы перелили из котелка в бутыль травяной отвар, который нужно было выпаивать по ложечке каждый раз, когда больной просыпался – Северин и притащил господина мага.

Тот вежливо раскланялся и столь же вежливо спросил о самочувствии генерала. Ему было предложено сходить и самому убедиться, что всё в порядке. Генерал как раз бодрствовал, и они даже о чём-то поговорили. Наверное, о чём-то, не слишком приятном для господина великого мага, потому что он вышел из моей комнаты вовсе не таким уверенным, как ходил обычно.

- Госпожа маркиза, примите мои извинения. Я побывал наверху и согласен с вами – для больного там слишком холодно. Пусть хотя бы жар спадёт.

Вот, то-то же.

- Принимаю. Вы сказали о своих выводах господину генералу?

- Да, и он согласен остаться здесь столько, сколько понадобится, пока вы не скажете, что ему уже можно наверх.

- Пока Евдокия Филипповна не скажет, - отчеканила я.

Асканио вздохнул, молчал, поглядывал на нас. Видимо, долго решался, и решился-таки.

- Госпожа Евдокия, я приношу вам свои извинения, - в отличие от генерала, он выпевал имя Дуни вполне сносно. – Я не должен был поступать так, как поступил. Я готов исправить то, что ещё можно, и вы можете располагать мною и моими силами, как сочтёте нужным.

Ого, а наш маг-то не совсем пропащий, оказывается. Или это животворное таскание за хвост помогло? Наверное, добрый Алексей Кириллыч ещё и палкой добавил? Не удивлюсь, если так, за Дуню-то.

Дуня же глянула на него и только молча кивнула. Слышала, мол, видела. И всё.

- Давайте тогда ужинать, что ли, - сказала я.

Ужинали без гостей, если не считать таковыми Рогатьена и полковника Трюшона – он пришёл навестить генерала, ну и не отпускать же человека голодным. А так я послала Меланью сказать, что нынче не принимаю, никак не выходит. Вот полегчает господину генералу, там и посмотрим.

И после ужина мы вновь уложили генерала, потом господин маг вызвался проводить Дуню домой, вместе с Северином, она только вздохнула и ничего ему не сказала. А мы все разбрелись.

Правда, я набросила платок и шубу и выбралась во двор. Ночь стояла ясная и морозная, и в тишине я не услышала подошедшую Алёнушку – та ходила бесшумно.

С наступлением зимы она появлялась реже, да и народец наш по ночам шастал значительно меньше – все сидели по тёплым домам.

- Рада видеть, Алёна Дмитриевна, - поклонилась я.

- Неужто? – усмехнулась та. – Впрочем, и я рада. Как вы тут поживаете?

- Да поживаем. Даже толком постряпать времени нет, давай-ка, я тебе хоть хлебца свежего вынесу, - я метнулась в кухню и принесла оттуда хлеб с мёдом.

Подношение было принято с благодарностью.

- Добрая ты, и с уважением относишься, - произнесла Алёнушка.

- Скажи, можно тебя попросить забрать с концами человека вредного и пакостного, если он вдруг сюда нарисуется? Он Евдокии нашей вредил раньше, может навредить и впредь. А ей не нужно вредить, вот совсем не нужно.

- Евдокия баба хорошая, - согласилась разумная нежить. – Отчего ж не помочь? Подумаем.

- Вот спасибо тебе, - я снова поклонилась.

- Да не за что пока, человек-то, может, и не доберётся. Опомнится, или вдруг по дороге сгинет, дорога к нам не простая, сама знаешь.

- Знаю. Но – мало ли? Я загодя ищу подмогу.

- И правильно делаешь, - кивнула та. – Ну, бывай.

- И ты бывай, - помахала на прощание я.

И вот теперь уже можно вернуться, запереть двери, раздеться, умыться… и нет, не спать. Сесть на лавку, засветить небольшой магический огонёк и достать записки Женевьев, на которые в последние дни совсем не было времени.

27. Женевьев. Более двадцати пяти лет назад

Насколько мне сначала хотелось, чтобы встреча с королём осталась единственной – настолько же я после желала, чтобы он позвал меня снова. Чтобы Фелисьен постучал тихонько в мою дверь, и молча дождался, пока я выскользну из своей комнаты наружу, и пойду с ним – навстречу королю.

Фелисьен приходил – тихо, как кот. И пока мы с ним шли до покоев его величества, окутывал меня пологом невидимости – от возможных любопытных глаз. А потом за моей спиной закрывалась дверь…

В первые дни нам даже не были нужны слова, говорить мы начали не сразу. Потому что хотели снова и снова испытать это невероятное чувство – когда и душа твоя, и тело поют, когда каждое прикосновение вызывает бурю, когда хотелось без остановки отдавать и брать, дарить и принимать. Я не была больше магом, но какие-то остатки чутья позволяли видеть этот невероятный интерес, это восхищение, с каким я не сталкивалась никогда, даже и пока ещё была магом. Или… это можно понять и простецу? Мною восхищались и раньше, да – но просто как красивой девицей. Сейчас же…

Король утверждал, что восхищается именно мной, такой, какая я есть. Я думаю, так оно и было. И я тоже восхищалась им – не как королём, но как прекрасным мужчиной. Он был сильным и страстным, я даже не ожидала, что в сдержанном представителе рогановского семейства может быть столько страсти, потому что Роганы сухие, сдержанные и праведные. Мой тоже был таким же – до той нашей первой ночи.

Говорить мы тоже начали, хоть и не сразу, и говорить с королём оказалось очень интересно. Образованный мыслящий собеседник – просто подарок судьбы какой-то. Мне захотелось восполнить множественные пробелы в моём образовании, и я проводила долгие часы в библиотеке. Я читала об истории и о поэзии, о финансах и о войнах, о торговле и о магии. Да, не будучи магом, я желала, тем не менее, лучше понимать, как магия вписана в систему окружающего мира, и с интересом читала рассуждения великих на эту тему. А потом обсуждала