Нисколько не ожидавшая, что ей снова хотя бы раз в жизни повезёт столкнуться с давно забытыми вразумительными речами своего прежнего, уже десятки раз оплаканного и без зазрения совести навсегда похороненного в воспоминаниях старого знакомого, Джейн поначалу тоже очень долго не могла сказать ни слова. И даже мысленно прервала череду своих вечных обид на него, дабы как следует разобраться в словах и мотивах Гортера. И хотя обычно это редко заканчивалось для неё полным согласием и принятием его стороны, но только не в этот раз.

— И вот, когда они снова объявились… — в конце концов заговорила заметно отошедшая от предыдущего состояния хозяйка агентства.

Но быстро снова приумолкла, чтобы смахнуть с лица последнюю слезу, вызванную уже чувством гордости и нестерпимой радости от того, что стоявший перед ней сейчас давнишний компаньон не оказался ни призраком, ни двойником. А затем также быстро оправила руками немного помявшееся платье и приняла обычный для себя серьёзный и деловой вид:

— Что ж, теперь я хотя бы могу помочь пролить тебе свет на их главную цель в нашей столице. Здание Королевского дворца, Гортер! Им зачем-то понадобилось штурмовать само здание Королевского дворца. Вполне возможно, что ради убийства его Величества Короля или Первого Министра, боги нас всех упаси.

— И что же? Кого-то из них у всех на глазах сожгли в карете?

— Нет…

— Хм, значит, не так-то много ты об этом и знаешь, — проговорил бывший следопыт с холодным блеском в глазах и вновь пробежавшей под усами улыбкой. Но на сей раз нисколько не доброй, а куда более кровожадной. — Потому что от самого Варгоса их было всего трое. Но колдовать среди них мог только один. И если тебе интересно, то я даже знаю, как его зовут.

Туман…

Тихая белая пелена.

Кажется, уже очень давно Альфреду не доводилось наблюдать вокруг себя его липкие и ужасно мерзкие прикосновения. Он опять застил юноше глаза, просачиваясь сквозь камни бескрайнего ущелья, которое простиралось вокруг во все стороны. А иногда казалось, что этот туман мог даже сам становиться его порогами и склонами, однако лишь на то краткое время, пока юноша не смотрел туда прямым взглядом.

Зато когда Альфреду приходилось продвигаться по здешним неразличимым тропинкам, то он явственно ощущал свою беззащитность перед высоченной травой, что росла по краям этих ущелий, поскольку был совершенно нагим. И столь неприятное ощущение определённо свидетельствовало о реальности происходящего. Хотя остальная каша из звуков, видений и шорохов по-прежнему продолжала плясать на переплетениях его органов чувств, порой заставляя воображение беззащитного отрока рисовать самые отвратные картины из тех, на что только было способно его подсознание.

Повсюду рассеянному Альфреду виделись ловушки и западни, которые по всем признакам постоянно норовили увести его с и так еле различимой тропы, но мальчик не сдавался. И изо всех сил продолжал волочить ноги дальше, хотя временами не мог разглядеть даже их очертаний по вине проклятого тумана. Также он до сих пор не понимал, в какую сторону направляется и куда должен был выйти, преодолев под конец все препятствия. Но через какое-то время атмосфера этого места перестала так сильно давить на Альфреда, и он уже не задавался вопросами, а просто шёл, повинуясь инстинкту.

Пока в какой-то момент не увидел рядом с собой ещё одного человека — такого же спокойного и медленно бредущего непонятно куда. А затем внезапно — другого. Потом третьего…

Вскоре туманное ущелье несло по всем своим острым краям и серпантинам уже десятки таких же, как он, людей, которые иногда падали с самых отвесных склонов вниз. Но не издавали при этом ни единого звука и даже не проявляли сколько-нибудь заметной реакции на своё стремительное падение, поскольку туман очень быстро скрывал тела несчастных, не давая никому останавливаться. Отчего люди вновь спотыкались в подобных местах, а остальные, кому повезло больше, всё также продолжали идти вперёд как ни в чём не бывало.

Однако разглядеть сию зловещую картину самому Альфреду удалось, только когда он впервые обернулся назад оттого, что впереди вдруг возник слепящий образ какого-то бесформенного великана, разогнавшего на пару мгновений ненадёжный туман каменистого ущелья в разные стороны от себя. Благодаря этому под ногами у него обнажились целые метры каменной породы, из которой состояло дно ущелья, представлявшее собой бесчисленные скопища застывших в различных выражениях гримас и лиц. Но всё это оставалось открыто взору лишь пару мгновений, поскольку руки и ноги великана так же быстро погасли, как и осветились. А затем перед Альфредом уже стояла девушка, нисколько не превосходящая его по росту. И парень очень быстро узнал её.

Когда-то давно — и одновременно словно это было вчера — Альфреду нет-нет да и выпадало исключительное счастье проводить с ней почти всё своё свободное время, лелея тайные надежды и мечты о бесконечной любви к этой длинноволосой богине, поскольку оба они учились в одной и той же школе магии. А ещё потому, что она по какой-то причине однажды первой обратила на него своё благосклонное внимание, чего до этого практически никто из девушек в жизни Альфреда не делал.

— Вивейн?.. — неуверенно проговорил взволнованный отрок, смотря на отражение своих собственных прежних надежд и желаний, составлявших для него в те годы настоящий источник счастья.

— Да, кто здесь?.. Альфи?.. Неужели это ты? — раздался в ушах парня, казалось, абсолютно забытый им, но в точности повторивший оригинал мелодичный голос. — О, Альфи! Как же долго мы не виделись! Послушай, я… я тоже люблю тебя. И всегда любила. Прости, что мне понадобилось столько лет, чтобы понять это. Но если ты хочешь… Если ты согласен вернуться ко мне, то я останусь с тобой на всю жизнь. И у нас будет семья, настоящая семья, Альфи! Тебе больше не нужно будет оставаться одиноким из-за того, что никто не понимает тебя. Ведь только я всегда смогу тебя утешить и по-настоящему понять все твои мысли. Только я смогу согреть твою постель вечером, когда ты будешь приходить домой с работы. А потом, когда мы оба будем готовы, то обязательно заведём ребёнка! У тебя будут жена и ребёнок, Альфи! И мы сможем прожить с тобой одну большую и долгую счастливую жизнь. Как все нормальные люди вокруг. Только вернись ко мне, Альфред… Подойди ко мне… Обни-ми меня сно-ва…

При этих словах вполне осязаемый и желанный образ Вивейн уже почти вплотную приблизился к лицу парня, пытаясь обнять его и увлечь за собой… Но тот по-прежнему оставался недвижим и спокоен, поскольку, каким бы романтичным и сладостным ни было для прежнего Альфреда то глубокое чувство, которое он когда-то испытывал к ней — новый Альфред ни на секунду не забывал, чем впоследствии всё это обернулось, превратившись после бессонных ночей и мучительных переживаний лишь в один большой позор и разочарование. Не говоря уже о всех тех средствах, которые он тратил на свою прекрасную пассию, ложью и обманом заставляя отца через письма присылать ему всё больше и больше денег. В то время как эта особа попросту использовала юношу в те моменты, когда парни со старших курсов в очередной раз отвергали её.