– У меня нет выбора. – Она поцеловала его. – Если я буду танцевать с дьяволом, то наверняка сгорю. – Она осмелилась еще на один поцелуй. Он встал, обнял ее и впился в нее тем долгим поцелуем, которым покорил очень многих.

Несчастная и подавленная, она высвободилась из его объятий.

– Не следуй за мной, пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты видел как я плачу. – Она сделала два шага, затем оглянулась. – Спасибо. Я очень многим тебе обязана, гораздо бо́льшим, чем ты думаешь.

Она вышла через задние ворота сада в переулок, и слезы бурным потоком хлынули из ее глаз.

Страттон и Брентворт сидели в гардеробной у Габриэля и вели неторопливую беседу. Брентворт рассматривал пустые бутылки, выстроившиеся солдатским строем на ковре. Майлз суетился вокруг, то и дело подходя к полкам с бритвенными принадлежностями, переставляя их с места на место. Вид при этом у него был самый несчастный.

– Ты послал за ними? – спросил Габриэль лакея, прервав очередной надоевший всем рассказ о том, как быстро растет сын Страттона.

– Он не посылал, – вмешался Страттон.

– Значит, мы должны считать чистейшим совпадением, что вы наткнулись друг на друга воскресным утром и вам обоим пришла мысль посетить меня до полудня? Возможно, я и полный идиот, но не хочу, чтобы мне это так нагло демонстрировали.

– Никто не говорил, что ты полный идиот.

– Никто не говорил? Но я же сказал.

Брентворт носком туфли ударил по бутылкам.

– У тебя были другие посетители?

Краем глаза он увидел, как Майлз едва заметно покачал головой.

– Я сам отлучался, но сюда никто не приходил. И в особенности должен подчеркнуть, что здесь не было женщин. А еще конкретнее: мисс Уэверли не заходила ни через дверь, ни через окно.

– Мы знаем, что ты выходил. О твоем поведении в клубе вечером пятницы жужжит весь Лондон, – отозвался Страттон. – Раньше ты не лез в драку, как бы ни напивался.

– Весь Лондон, вот как? Хорошо. Что касается драки, мне надоело мирно принимать хамские намеки от всяких придурков. Сэр Гордон просто нестерпим, и всем это известно. И если я уличил его во лжи, то мне следует дать медаль, а не осыпать упреками.

– Никто тебя не упрекает, – сказал Брентворт.

– Пока не упрекаете, но вот-вот начнете.

– Может, и начнем. Ты ужасно выглядишь. Позволь Майлзу побрить тебя, чтобы ты наконец стал выглядеть более-менее презентабельно. И, черт возьми, прекрати наконец погружаться в болото жалости к себе из-за какой-то женщины. Это на тебя совсем непохоже и просто неприлично.

– Это не имеет никакого отношения к женщине.

– Как же! Насколько я понял, твоя пастушка тебя не хочет. Такое случается.

– Не со мной.

Страттон ухмыльнулся, и Габриэль подумал, что еще одна драка не за горами.

Майлз занял позицию за креслом, предназначенным для бритья. Брентворт встал и указал на него.

– Садись, или мы тебя усадим силой.

У них был такой вид, будто они на самом деле собирались это сделать. Нехотя Габриэль встал и тяжело опустился в кресло.

Брентворт, казалось, был удовлетворен.

– Почисти его, Майлз. А потом убери эти бутылки. Как только у тебя будет презентабельный вид, Лэнгфорд, прикажи подать лошадь и присоединяйся к нам: поедем на прогулку в парк. Свежий воздух пойдет тебе на пользу.

Двое мужчин, называвших себя его друзьями, ушли. Габриэль отдался на волю лакея с бритвой. Ему было крайне неприятно, что Брентворт обращается с ним как с зеленым юнцом. Брентворт, по-видимому, вообще не способен допустить, что из-за женщины можно так страдать. Самый аристократичный герцог, вероятно, полагал, что любую женщину, отвергшую его, нужно прямиком отправлять в Бедлам.

Погружаться в болото жалости к себе, черт побери! Но ведь на самом деле так и есть. И он вроде бы не собирается вылезать из этого болота. Человек, время от времени не испытывающий жалости к себе, по мнению Лэнгфорда, не имеет сердца.

Сегодня утром ему удалось несколько часов поспать, и это немного взбодрило его. Туман в голове рассеялся. Пока бритва Майлза скользила по лицу Габриэля, он пытался вспомнить все, что говорила ему Аманда той ночью в четверг, и одновременно подыскать самый решительный аргумент в пользу того, что роман с ним – это самый лучший выход для них обоих.

Габриэль спешился перед особняком на Грин-стрит и помедлил, прежде чем подойти к двери. Нужно быть святым, чтобы выдержать все то, что ему предстояло. И только ради встречи с Амандой.

Все это ни в малейшей степени не покрывало цену ущерба, нанесенного его гордости. Вместо того чтобы обрадоваться его упорству, она может рассердиться. И сразу же сам собой напрашивался вопрос: почему он пришел сюда?

Ответ, кажется, лежал на поверхности: гордыня и самолюбие герцога не могли допустить, что кто-то способен его отвергнуть. И все же это была не вся правда. Истина заключалась в том, что он не мог отказаться от нее так легко. Ему еще предстояло разобраться в клубке своих эмоциональных реакций на ее отказ. Но Габриэль знал одно: принять этот отказ не может.

Ему открыла дверь какая-то женщина, по виду явно не экономка. Если бы он не знал, что такого не бывает, скорее принял бы ее за женщину-лакея. Она выполнила тот ритуал, который обычно является прерогативой слуги: отнесла его визитную карточку на серебряной тарелке. Если его откажутся принять, он попросит разрешения переговорить с секретарем. Втайне он рассчитывал на это.

Однако его надеждам не суждено было сбыться. Женщина-лакей вернулась и провела его в библиотеку, где обивка мягкой мебели была усеяна бесчисленными узорами из пестрых букетов. Все здесь напоминало цветник, за которым ухаживает неумелый садовник.

Леди Фарнсуорт стояла у стола перед окном, перелистывала какие-то бумаги и между делом взглянула на герцога.

– Добро пожаловать, Лэнгфорд, входите. Минута – и я в вашем распоряжении. Угощайтесь. Графины вон там на столе. Но где же это письмо?

Вниманием леди Фарнсуорт полностью владели бумаги.

В графинах были самые разнообразные напитки. Он решил, что немного виски в данной ситуации ему совсем не помешает. Виски несколько смягчит пытку, которой он себя подвергал.

– Не понимаю. Мисс Уэверли в высшей степени организованный человек. Первый вариант должен лежать, но я его не вижу. – Пребывая в полной растерянности, леди Фарнсуорт вздохнула и отошла от стола. – Уверена, через какое-то время найдется. Мне нужно просто пересмотреть все стопки еще раз. Боюсь, я тут все сама запутала.

– А я уверен, что ваш секретарь быстро приведет все в порядок.

Казалось, леди Фарнсуорт не услышала его. Она села в кресло и жестом пригласила его занять другое.