Ждала. С того самого момента, как в одном только лёгком платье выбежала в дождь за ворота пансионата, я ждала этого момента. Ждала каждую секунду, отчаянно надеясь, что встречи этой не случится и заведомо зная — напрасно. Тем более ясно мне это стало в тот миг, когда я увидела знакомый внедорожник возле дома брата Руслана, когда поняла, что Борис заметил меня и узнал. Говорить ему было ничего не нужно — всего один взгляд, остановившийся на мне, и всё. Всё.

— Ждала, — ответила я и вскинула голову.

Именно сейчас я поняла — не хочу. Не хочу прятаться и поддаваться ему. Ни ему, ни кому-либо ещё.

Спустив с дивана ноги, я встала. Почувствовала, как закружилась голова, накатившую слабость. Экономка напоила меня чем-то сильным…

Подойдя, я не спрашивая взяла бутылку с водой и стакан. Теперь Борис был совсем близко — в каких-то сантиметрах от меня. Как ни пыталась я казаться стойкой, внутри всё колотилось, сворачивалось, натягивалось от осознания того, на что он способен.

Сделав несколько глотков воды, я подняла голову. Он смотрел на мою руку, на пальцы. Кольцо…

— Зачем ты убил Анну? — тихо спросила я.

Должно быть, сейчас это было совсем неуместно, однако я действительно хотела знать. Нет… даже не так — я хотела услышать это от него.

Смотрела на него — зрелого, достаточно привлекательного и не понимала, зачем? Зачем ему потребовалась я? Почему именно я?!

Сколько лет прошло с того момента, когда он впервые сказал, что я буду принадлежать только ему? Много…

В его густых тёмных волосах блестели серебристые нити. Соль с перцем, кажется, так это называется. Разбитый висок был заклеен пластырем. Вспомнив тёмные пятна крови на своих руках, тепло брызнувших капель, его — обмякшего, повалившегося на меня, собственные голые бёдра, я вздрогнула.

Губы его дрогнули в кривоватой улыбке.

— Не зачем, а почему, — Борис забрал стакан. Со стуком поставил на подоконник и, глядя мне в глаза, с силой сжал правую руку. — Ответ на этот вопрос тебе прекрасно известен, Ева.

Да, ответ мне был известен. Именно Анна помогла мне сбежать. Именно она вывела меня из дома. Она отдала мне свои балетки, потому что в ту ночь всё, что было на мне — белое кружевное платье, которое я надела перед приездом Бориса, и бельё.

— Не я убил Анну, — палец его жёстко, с нажимом прошёлся по костяшкам на моей руке, по кольцу. Пальцы вокруг ладони сжались так сильно, что я стиснула зубы. — Это сделала ты.

— Нет, — возразила я твёрдо. — Не я нажала на курок.

— Ты, Ева, — хватка немного ослабла.

Теперь его прикосновения были ласковыми, обманчиво мягкими. Он поглаживал мою кисть, но я понимала — стоит попробовать высвободиться, сделать хотя бы пару шагов от него, он опять сдавит руку до боли.

— Ты. Во всём виновата только ты.

— Нет, — сказала я как и в первый раз. — Ты хотел, чтобы я была твоей, а я…

— Что ты, чёрт подери?! — глаза его свирепо сверкнули. Напускное спокойствие исчезло. Крепко держа за запястье, Борис рванул меня на себя. — Ты спала с ним?

Я не отвечала. Не любившая ложь, сейчас я понимала — в ней моё спасение. К какому бы итогу оно ни привело. Стоит сказать, что между нами с Русланом так ничего и не случилось, Борис возьмёт то, чего так и не взял раньше.

Между нами с Русланом так ничего и не случилось… почти ничего. Только бушующее море, пропитанный солью воздух и моё непонимание самой же себя.

— Он мой муж, Борис, — выговорила я тихо.

— Я ждал тебя столько времени… — сдавленно выговорил он, качнув головой. — Ждал, когда ты…

— А он не стал ждать, — больше не колеблясь. Полуправдивые слова дались мне удивительно легко. Ни неуверенности, ни сомнений.

Стоило это сказать, я вдруг ощутила спокойствие, которое дало мне уверенность. Неожиданно я почувствовала себя совсем другой — куда более взрослой, чем была до этого, куда более опытной, знающей жизнь. Словно бы глядя в глаза стоящего напротив мужчины я смотрела в глаза собственной жизни. Такой, какой она была — без прикрас, без иллюзий.

— Зачем ты сбежала, Ева? — он взял меня за подбородок.

— Потому что я хотела другую жизнь, — выговорила я. — Другую. Не такую, какую ты выбрал мне. Свою.

— Разве то, что у тебя есть сейчас, так уж отличается от того, что выбрал для тебя я? — он хмыкнул. Как-то презрительно, с сожалением. — Со мной ты, выходит, быть не хотела, а с ним… С первым встречным…

Я снова промолчала. На этот раз потому, что ответа у меня не было.

Нет, один был:

— Я никогда не воспринимала тебя, как мужчину, Борис, — проговорила я с абсолютной искренностью.

Стоило словам этим слететь с моих губ, глаза его блеснули гневом, никогда не знакомым мне прежде. Черты лица ожесточились, губы сжались в тонкую линию.

На несколько мгновений он сжал мой подбородок так сильно, что в уголках глаз выступили слёзы. Испуг, охвативший меня, был неподконтрольным, как и вырвавшийся из груди сбивчивый выдох.

Неожиданно он отпустил меня. Отвернулся, отошёл к стоящему у стены креслу и, только остановившись возле него, посмотрел снова.

Напуганная, я дрожала. Схватилась за подоконник, пытаясь прийти в себя.

— Тварь, — только и выговорил он.

Это короткое «тварь» неожиданно наполнило меня сожалением. Даже страх притупился, оставив во рту привкус горечи и моей же собственной крови.

— Ты мог быть мне кем угодно, — я заставила себя держаться. Заставила себя быть сильной. Зверёныш… Руслан говорил мне об этом открыто, Борис же нет. Но в сущности, для него я была таким же зверёнышем. — Ты мог бы быть мне другом, Борис. Мог бы быть наставником или даже отцом. Но не мужем, — покачала головой. — Не мужчиной, с которым бы я хотела быть.

Несколько секунд между нами царило молчание, нарушаемое шумом стучащего по стеклу дождя. Он не сводил с меня взгляда: по-прежнему тяжёлого, гнетущего. Кем он был для меня все эти годы? Ожиданием? Неизбежностью? Призраком, отобравшим мою свободу? Кем?

— Извини, — сказала я совсем тихо и отвернулась. Дотронулась до шеи и застыла — подвески не было.

Провела по ключицам, в напрасной попытке пытаясь найти Пегаса, по груди, но всё было напрасно. Дождь как будто забарабанил громче — беспризорный, пытался пробраться в дом, к горлу подкатила дурнота.

— Я бы мог дать тебе всё, — услышала я голос Бориса и заставила себя посмотреть на него.

Подойдя к столу, он взял пистолет.

Только сейчас я заметила его — пистолет, лежавший там всё это время.

Так и застыла. Вдоль позвоночника пробежал холодок.

— Я бы мог дать тебе всё, Ева, — повторил Борис и, что-то нажав, опустил руку с пистолетом вниз. — Я, чёрт тебя подери, дал тебе всё, девочка! Ты бы здесь не стояла сейчас, если бы не я.