Боль всё ещё сдавливала голову, и я с трудом удерживался на грани между прошлым и настоящим. Штрихами на фоне неба мелькнул силуэт лучшего друга и тут же исчез. Ветер — врывающийся через окно и завывающий, свободный тут. Если бы я не вытащил её… Нет! Вытащил бы, в этом у меня не было ни секунды сомнения. Вытащил бы, чего мне это ни стоило!

Кивком я указал на ведущую в каюту лестницу.

Ева так и сидела, свесив голову. Тяжело опиралась о палубу дрожащими руками. Дышала она всё ещё прерывисто, и я, глядя на неё, не выдержал и снова крепко выругался.

— Идиотка, — процедил, рывком подняв её за капюшон и, протащив через палубу, едва ли не швырнул вниз.

Лучше бы мне было какое-то время побыть здесь, наверху и не видеть её. Потому что каждый брошенный на неё взгляд только усиливал гнев. Понимает она или нет, чем всё могло для неё закончиться? Для неё и для меня? Что её глупость могла стоить ей жизни?! Что её настырное желание добиться от меня того, чего добиться было невозможно, могло стать последним желанием в принципе?!

Если бы не насквозь вымокшая одежда, я бы действительно задержался наверху на несколько минут. Хотя бы для того, чтобы сделать пару глубоких вдохов и унять собственных демонов.

— Раздевайся! — приказал я, когда мы оказались возле диванчика в небольшой кухне.

Перечить она не стала. Шмыгнула носом и дрожащими руками принялась неловко расстёгивать куртку. Пальцы её не слушались, и я, не в силах больше смотреть на это, откинул её руки. Сам дёрнул молнию вниз и содрал куртку с тонких плеч.

— Что ты мне хотела доказать?! — чувствуя её дрожь, снова не сдержался. Схватил за плечи и тряхнул ещё сильнее, чем там, на палубе. — Какого хрена?! Какого, я тебя спрашиваю, хрена ты всё это устроила?! У обезьяны голова лучше работает, чем у тебя!

— Прекрати на меня кричать, — голос её звенел. — Прекрати, Руслан! — неожиданно выкрикнула она и тут же судорожно, со всхлипом, вдохнула. — Я не думала… Я…

— Ты не думала?! — заорал я в ответ. Взялся за края свитера и снял его с неё. Мокрый, он со шлепком упал к нашим ногам. — Так, может, надо было подумать?! — вслед за её свитером стянул свой и швырнул к её. Контрастом чёрное и белое.

Ева продолжала дрожать. Кожа её была покрыта мурашками, губы посинели ещё сильнее.

— Ты не думала… — зло процедил, рывком расстёгивая пуговицу на её джинсах. Дёрнул вниз молнию и принялся стаскивать с её узких бёдер.

— Мне надоело, что ты обращаешься со мной, как…

— Как с кем?! — зарычал, тщетно пытаясь стянуть прилипшую ткань вниз.

Это злило ещё больше. Всё это дерьмо: мокрые вещи, её блестящие глаза, собственное не успокаивающееся сердце, боль в висках.

— Не знаю, как с кем! — закричала она и отступила. — Вот именно, что не знаю! Ты то пристаёшь ко мне, то уходишь! И потом эта рыжая любовница у тебя в кабинете…

Против воли я скривил губы. Что у неё в голове происходит?!

— Я не понимаю тебя! — закричала ещё громче.

Сделала шаг назад, запнулась об одежду и повалилась на диван. Смотрела на меня, полуголая, снизу вверх, а меня накрывало от её взгляда, от её вызывающей наготы и дерзости, отражающейся в её потемневших, с застывшими в уголках слезами глазах.

— Тебе и не нужно меня понимать!

— Нужно! — упрямо возразила она и, встав, подалась было ко мне, но я остановил её взглядом. Грудь её вздымалась, несколько слезинок уже текло по лицу, и она порывисто смахнула их.

— Нужно, — сказала уже спокойнее, но всё с тем же упрямством.

Вот же стерва! Стиснув зубы, я отошёл к шкафчикам, хлопнул дверцей одного, другого… Красивая стерва, вывернувшая мне мозги и добравшаяся-таки до нутра. Когда?! Вот этого я не знал. Когда только успела, сука?!

— Руслан, — голос её раздался прямо у меня за спиной.

Я вытащил пробку из горла бутылки. Отличная текила, как раз то, что нужно. Пытаясь то ли согреться, то ли отогнать всё ещё туманом маячащее прошлое, то ли справиться с настоящим, я сделал глоток. Протянул бутылку ей.

— Пей, — приказал, глядя в глаза.

Она сжала губы, даже не подумав подчиниться.

— Пей, я сказал! — зарычал, крепко сжав её худое плечо. — Пей или я волью это в глотку!

Стиснул так, что она зашипела. Дёрнулась от меня и врезалась в стол. Смотрела дерзко, не отводя взгляда. Всё-таки послушавшись, перехватила горлышко и, сделав небольшой глоток, поморщилась. Я снова взялся за её джинсы. Узкие, они плотно облепили её задницу, и чтобы хоть немного спустить, пришлось приложить немало усилий. Холодная мокрая кожа, дрожь…

Дно бутылки стукнулось о стол в тот момент, когда джинсы повисли на её бёдрах. Плеснув текилу на ладони, я резко развернул Еву к себе спиной и с силой принялся растирать её. Тонкие лопатки, желобок позвоночника…. Толкнул вперёд, заставляя упереться ладонями о дерево, но она опять не поддалась. Повернулась лицом, посмотрела прямо в глаза. Что-то мелькнуло в самой глубине. Янтарные искорки…

— Руслан… — неожиданно подалась она ко мне. Ладонь её скользнула по моей груди, с губ слетел сбивчивый выдох. — Кто ты? — прошептала она, прижимаясь. — Кто? — посмотрела пристально.

Её твёрдые соски упирались мне в грудь, тело было упругим и гибким. Ладонь моя легла на её поясницу, желание, ещё более сильное и бесконтрольное, чем гнев, вспыхнуло внутри в одно мгновение.

— Ты сама-то, кто? — выдавил, совершенно переставая понимать, что происходит. Сгрёб её волосы.

Она подалась ещё ближе, встала на носочки и, обхватив меня за шею обеими руками, шепнула:

— Не знаю… Всю жизнь мне казалось, что знаю, а теперь…

Губы её коснулись моих губ. К чёрту! Всё к чёрту! Пропади оно пропадом!

Накрыл её рот своим и почувствовал горько-сладкий вкус соли, смешанный с её сладостью. К чёрту…

Она отвечала осторожно, неловко, и эта неловкость сводила с ума ничуть не меньше её вкуса. Я чувствовал, как она дышит, чувствовал, как вздымается её грудь. Подхватил и, усадив на стол, встал между её бёдер. Намотал на кулак мокрые тяжёлые волосы и, рыча, втолкнул язык ещё глубже.

Хотелось завладеть ею сию же секунду. Не просто повалить на стол и взять, а именно завладеть — её сознанием, её телом, подчинить её волю и разум.

— У меня так сердце стучит… — прошептала Ева, проведя ладонями по моим лопаткам. — Руслан… — взяла мою руку и положила себе на грудь.

Я снова зарычал. Дёрнул её за волосы, посмотрел в потемневшие глаза и, обхватив грудь, смял. Услышал, как она застонала и выматерился.

С наслаждением погладил её по боку, держа так, чтобы она не могла пошевелиться. Она хотела было обнять меня, но я не дал. Чёрные прядки свисали с моей руки, раскалённая кровь неслась по венам, нутро выкручивало. Шея её манила нежным изгибом, и я, поддавшись соблазну, прижался губами к синеватой венке.