— Репетиция начнется через полчаса, — оповестили ее.

— Хорошо, буду. Я совсем рядом, в двух шагах от театра — в здании ТАСС, — сказала кому-то актриса.

* * *

…Лариса слушала, но не слышала очередной дежурный бред своего начальника, думая о том, что каждая минута приближает ее к долгожданному моменту. Поэтому даже вздрогнула, когда неприятный голос вдруг приказным тоном сказал:

— А вы, Лариса Паллнна, задержитесь…

Журналистка, желавшая быстрее покинуть кабинет, молча, остановилась у дверей.

— Садись, садись, — сказал начальник, пересматривая на своем столе небрежно лежавшие бумаги.

Женщина неохотно присела на ближайший к выходу стул.

— Не могу найти этот график, — с раздражением сказал Кирюша. — И секретарши нет. Ну, да ладно. По графику, который я попросил вести секретаря, видно, что ты постоянно опаздываешь на работу.

— Что… что такое? — не поверила своим ушам Лариса. — Я обязательно поинтересуюсь, ведется ли такой график в других подразделениях, или это только исключительно бюрократические замашки моего руководства?

И она засмеялась.

Руководитель открыл рот, чтобы ответить, но коллега резко его перебила.

— А я-то, наивная, думала, что вы меня похвалить решили за то, что сразу три моих корреспонденции за последний месяц висят на «Доске лучших материалов», — сказала она.

— Трудовую дисциплину никто не отменял, — нагло сказал он, всё еще роясь в бумагах на своем столе.

— Пусть ваша секретарша со мной на театральные премьеры и концерты ходит, которые начинаются после обычного трудового дня и заканчиваются часто заполночь, и начинает вести новый график — часов переработки.

— Да тебе палец в рот не клади, я знаю, откусишь. Особенно, сегодня, в твой «голодный» день, — сказал он с демонстративной издевкой.

— Журналист — не клерк из государственной сберкассы, который должен отсидеть с 9-ти утра до 6-ти вечера. Позвольте вам напомнить, что журналистика — профессия творческая, в которой важен конечный результат, а не опоздание на двадцать минут.

— Короче, не изменишь стиль работы и манеру общения с начальством, — напишу докладную.

Лариса поднялась со стула. Доведенная до «точки кипения», в таких случаях, она всегда переходила на «ты».

— Мы говорим на разных языках, — женщина смерила начальника презрительным взглядом. — А не пошел бы ты… Читай «Принцип Питера». Особенно, в той части, что называется «Синдром конечной остановки», Кирюша, — и вышла, хлопнув дверью.

Она быстро пошла по коридору, громко цокая высокими каблуками сапог. Машинально глянула на настенные часы, которые показывали половину первого.

«Всё, отстрелялась и на сегодня свободна», — с облегчением подумала женщина.

Но какое-то смутное чувство тревоги неожиданно кольнуло ее. И она ускорила шаг.

Чувство тревоги и какую-то непонятную тоску, только часом ранее, неожиданно ощутила и Симона — главная помощница Антонио на выставке в «Экспоцентре». Эмоция была настолько сильна, что у нее вдруг возникло непреодолимое желание позвонить шефу и услышать его голос. Никакой срочной, безотлагательной причины не было. Ну, если причины не было, то ее нужно было придумать.

— Тони, извини, что беспокою. Но тут представители венгерского посольства хотели бы закупить чуть ли не половину мебели из экспозиции, — начала она.

— Продавай, — сразу оживился итальянец, — ведь нам через неделю уезжать. Поедем налегке.

— Понимаешь, — слукавила женщина, — я тут подумала, что если им сделать скидку, то они на радостях, вообще, всё купят. Но я, ведь, не могу такие вопросы сама решать. Если мы всё распродадим, тогда и экспозицию нам придется закрыть раньше времени.

— Ну и что же? — улыбнулся Антонио. — Мы хорошо поработали. Я доволен нашей поездкой в Москву.

— Тогда, может, ты сам приедешь и заключишь этот выгодный контракт? Я же сейчас попробую заинтересовать их скидками.

— Ладно, — сказал итальянец. — Пусть меня дождутся, если не торопятся. Угости их кофе, развлеки, как можешь. До выставки мне надо еще заехать в одно место, — и мужчина повесил телефонную трубку.

Симона напомнила о своем существовании уже после звонка Ларисы. У Антонио на тот момент сложился план на первую половину дня.

По карте Москвы он высмотрел, что, по счастливой случайности, место, где он должен был забрать фотографии, находится очень близко от его гостиницы. Настолько близко, что туда можно прогуляться пешком. Молодого мужчину заинтриговал приятный женский голосок, перемежающий иногда русскую речь итальянскими словами. И почему-то сразу захотелось пригласить его обладательницу пообедать вместе, что он и намеревался сделать в ближайшее время.

Звонок Симоны не нарушал его планы. Ему лишь, очевидно, на часок раньше придется перенести предполагаемую встречу.

Антонио посмотрел на часы и начал собираться. По дороге ему нужно было еще купить цветы. Он и представить себе не мог, какой подарок судьба преподнесет ему сегодня…

Когда с нами случаются какие-то неожиданно счастливые моменты в жизни, мы всегда воспринимаем их не иначе, как подарки Судьбы. И в душе благодарим ее, эту серьезную и капризную Даму, вдруг оказавшую нам благосклонность. Но как часто случается и так, что грустно вздохнув, мы произносим вслух: «Не судьба». А порою действуем наперекор, вопреки, споря с ней и борясь, называя ее даже «судьбой-злодейкой»…

Но что-то говорит автору этих строк, что спорить с Судьбой, жаловаться на нее, просить о чем-то, упрекать, а, тем более, считать «злодейкой» — не целесообразно. Потому что эта Дама уже сегодня точно знает о нас нечто такое, о чем мы будем знать только завтра, через полгода, а то и через десяток лет. И уж если она чего-то не хочет… То точно не из вредности, хотя, как особь женского рода, ее можно было бы наделить многими чертами характера, свойственными прекрасному полу, который, увы, ведет себя не всегда прекрасно…

Просто, мне кажется, что в ее руках находятся некие скрижали, содержание которых изменить невозможно. Она знает о невозможности чего-то, а мы — нет. Может быть, поэтому нам так трудно порою смириться с неизбежным.

Можно, пожалуй, представить эту Даму даже в образе Великого Гроссмейстера, который, словно, на шахматной доске расставил человеческие фигурки. Только они — фигурки — не поддаются логике и правилам игры в обычные шахматы, потому что не имеют с этой игрой ничего общего. В этой игре своя, особая логика. Логика Великого Магистра.

«НЕЧТО» уже изначально заложено в нас конкретной и незыблемой программой. Что должно с нами произойти в этой жизни — то и случится. Шаг влево, шаг вправо — ничего не изменят. У Великого Гроссмейстера (точнее, Гроссмейстерши) за ее оригинальной шахматной доской нет противника. У нее лишь — армия подданных. И если кому-то может показаться, что солидная Дама, развлекаясь, лишь по воле своего каприза низвергла короля, а пешку, скуки ради, неожиданно произвела в королевы, то знайте, это не так. Просто — так было записано на небесных скрижалях. Или на неком диске, как бы сказал сегодня какой-нибудь продвинутый компьютерный гений.