потеряла равновесие и в конце концов свалилась на него, его плечо находилось между ее ног, а руки цеплялись за его голову.

– Перестань смешить меня! – завизжала она, – или, клянусь, я обмочусь в трусы.

– Не смей, – приказал он. – На сегодня мне достаточно унижений, не хватало еще, чтобы моя подозреваемая помочилась на меня.

Ему удалось поставить ее на здоровую ногу и пролезть с другой стороны.

– Формально я твоя похитительница, а не подозреваемая, – поправила его она, опираясь на него, чтобы восстановить равновесие.

– А я о чем! Совершенно унизительно.

Ее предплечья находились у груди Марка, ее дыхание чувствовалось на его шее. Это была самая близкая связь с женщиной за последние месяцы, и, не успев остановить себя, он снова вдохнул ее аромат.

Марк постарался переключить внимание на то, что тоже очень хочет в туалет. До этого момента он был совершенно уверен, что самым унизительным опытом в его карьере было то, что его похитила женщина на костылях, увезя в багажнике его собственной арендованной машины, но вот он здесь, со стояком, в то время как она помогает ему пописать, и это определенно еще хуже.

Она запрыгала вокруг него по кругу, чтобы распутать последний клубок, а затем сказала:

– Ну вот. А теперь отвернись, чтобы я могла пописать… И заткни уши руками.

Он сделал, как она попросила, улыбка озарила его лицо, и ему захотелось стереть ее, потому что понимал, что не должен улыбаться, а вместо этого ему нужно оценить ситуацию и обдумать свой побег.

Проблема, с которой он столкнулся, была не в том, может ли он сбежать, а в том, должен ли он это сделать. Даже со связанными руками, теперь, когда он оторвался от стола, он мог бы легко одолеть ее. Но каждый раз, когда он об этом думал, отказывался от этой мысли. Лучший способ решить эту проблему, не пострадав, – убедить Торелли сдаться. А это означало оставаться ее «пленником» столько, сколько потребуется.

И конечно же есть немаловажный аргумент, что Херрик может вернуться в любой момент. Между ним и шоссе было две мили открытой пустыни, и если она поймает его, то либо вернет обратно и привяжет понадежнее, либо застрелит, и ни один из вариантов его не привлекал.

– Твоя очередь! – окликнула его Торелли, вставая рядом с ним и опираясь на раковину.

– Включи воду, – попросил он. – И заткни уши руками.

– Вау, ты, должно быть, громко писаешь.

– Я мужчина.

Она хихикнула, как будто это и правда ее развеселило, а затем включила кран. Он увидел, как она зажмурила глаза и прижала руки к ушам. Она была похожа на маленькую девочку, играющую в прятки, немного смахивала на Шелли, и он сглотнул, когда внутри него неожиданно возникли чувство вины и беспокойство.

35

ГРЕЙС

Майлзу нужно было сменить подгузник.

– Поворачивай шире, – командовала Грейс. – Выворачивай, а потом резко входи в поворот. Она нарисовала указательным пальцем в воздухе то, что имела в виду.

Мэтти кивнула и неуверенно остановила пикап в дальнем конце стоянки для отдыха дальнобойщиков.

Управлять пикапом нелегко. Это был королевский Chevy Silverado с большими шинами, который они купили у человека по имени Уэйд, припарковавшегося рядом с ними у Starbucks, где Грейс остановилась выпить кофе.

К счастью, Мэтти была прирожденным слушателем. Она внимательно отнеслась ко всему, что сказала Грейс, и та была явно впечатлена тем, как быстро Мэтти уловила суть.

– Слишком плотно, – отметила Грейс. Передняя шина находилась на линии. – Откатись и попробуй еше раз.

Мэтти проверила боковые зеркала, проверила зеркало заднего вида, потом еще раз, и, оглянувшись через плечо, повела машину задним ходом, выпрямив ее и снова войдя в поворот.

Она сделала все идеально, но Грейс не сообщила ей об этом. Единственное, что она сказала, это то, что пора выбираться из пикапа. Как говорила ее бабушка: «Комплименты нужно заслужить трудом, иначе они вообще ничего не значат».

Скиппер и Мэтти направились к торговым автоматам, а Грейс понесла Майлза в туалет.

Майлз брыкался и улыбался, когда она переодевала его, а потом рассмеялся, когда она начала гладить его живот. Он потянулся, чтобы схватить салфетку, и минуту она играла с ним, размахивая салфеткой и забирая ее обратно, чувствуя себя виноватой за то, как мало времени она провела с ним за последние пару дней.

С тех пор, как они начали эту дикую поездку, Хэдли взяла на себя львиную долю материнской заботы – баловала, кормила, нянчилась – все эти вещи, казалось, были полностью в ее духе. Женщина имела дар общения с детьми, по крайней мере, когда дело касалось Майлза. Она просто брала его на руки, и он замолкал. Это и злило Грейс, и вызывало в ней чувство сильной благодарности. В течение двух дней Майлз не плакал больше минуты, и Хэдли мистическим образом успокаивала его каждый раз, когда он начинал капризничать.

Она смотрела на него, лежащего там, улыбающегося и брыкающегося, и удивлялась, как быстро он менялся. Он постоянно смеялся и из-за этого еще больше становился похож на Джимми. Она улыбнулась маленькой ямочке на его правой щеке, которая дрожала, когда он был настроен решительно, и эта черта делала его немного похожим и на нее. Ее удивляло, что еще пять месяцев назад этого маленького человечка не существовало. Как это возможно, когда сейчас весь ее мир вращается вокруг него, этого бушующего комка жизни?

– Ты и я, малыш, – проговорила она, поглаживая гладкую кожу его лба тыльной стороной ладони. – Мы как-нибудь это переживем.

Он оттолкнул ее и снова попытался поймать салфетку, заставив ее улыбнуться. Она развлекалась, размахивая салфеткой вне зоны его досягаемости, и его лицо стало свирепым, а маленькие ручки затряслись.

Она хихикнула и опустила салфетку достаточно низко, чтобы он мог ее схватить, и его лицо озарилось торжеством победы, когда он выхватил салфетку из ее рук.

Она знала, что должна идти дальше, но так не хотелось переходить от этого момента к следующему, не хотелось сталкиваться с неопределенностью того, что ждет впереди. Наконец, с глубоким вздохом она подняла его и вышла наружу.

Солнце уже высоко висело в небе, жара была изнуряющая. Скиппер и Мэтти стояли возле торговых автоматов. Перед ними был подросток примерно того же возраста, что и Мэтти, а рядом с ним еще один, на год или два младше.

Первый был высоким и толстым, а второй – низким и худым.

– Отдай, – приказала Мэтти.

Именно тогда Грейс заметила, что у высокого парня в руках была кепка