Однако прекрасная Атенаис считала, что истинной королевой является именно она, и вела себя соответствующим образом. Она не стеснялась устраивать своему любовнику сцены бешеной ревности, если замечала, что его одобрительный взгляд падал на другую женщину, будь то даже очень знатная дама, хотя Людовик по-прежнему не брезговал и простолюдинками.

Плоды этой страстной любви не замедлили появиться на свет Божий. Как фигурально писал в своих отчетах посол герцогства Савойского, «порох этой дамы быстро воспламеняется». Однако если роды Луизы де Лавальер проходили в тайне и дети отдавались на воспитание приемным родителям, – напоминаем, что организацией всего занимался Кольбер, – то появление на свет детей Мадам де Монтеспан и короля надлежало окружать сверхтайной и держать в строжайшем секрете, приравниваемом к государственной тайне.

Дело в том, что официально все рожденные младенцы были детьми маркиза де Монтеспана, который в любой момент мог востребовать их в свой замок. Подумать только, королевскую плоть и кровь! Отсюда первоначально появление на свет королевских бастардов происходило в такой тайне, что, например, историки так и не докопались, какого пола был первый ребенок, рожденный Атенаис от короля весной 1669 года, мужского или женского. Известно только, что он умер в феврале 1672 года. Для первых родов Атенаис в Париже был снят небольшой дом (причем Мадам де Монтеспан, будучи замужней женщиной, не имела права делать этого без разрешения супруга, а потому договор об аренде был заключен Жан-Батистом Дюше, управляющим и генеральным контролером серебра, забав и дел его величества). Как и при первых родах Луизы де Лавальер, знаменитого парижского акушера Клемана привезли туда в карете с завязанными глазами. Поднявшись на второй этаж, медик обнаружил там женщину, корчившуюся на постели в родовых схватках, и мужчину, нервно расхаживавшего по комнате. Акушер поинтересовался, не найдется ли в доме чего-нибудь съестного, ибо его увезли из дома, даже не дав ему перекусить. Мужчина – то был король – принес ему банку с вареньем, хлеб и бутылку вина. Клеман принялся за еду, но предложил мужчине выпить вместе с ним за успешный исход дела, ибо, по его словам, это являет собой «примету, проверенную временем». Новорожденного ребенка доверили заботам компаньонки Атнаис, мадемуазель Клод Дезойе, которая давно доказала хозяйке свое умение держать язык за зубами.

Второй ребенок, Луи-Огюст де Бурбон, родился 31 марта 1670 года в замке Сен-Жермен, также в обстановке величайшей секретности, мальчика выносил из дворца и передавал его ожидавшей в экипаже гувернантке, Мадам Скаррон, небезызвестное доверенное лицо по деликатным поручениям, маркиз де Пегилен.

Третий младенец, Луи-Сезар де Бурбон, появился на свет 20 июня 1672 года и был передан все той же гувернантке. Показательно, что 14 июня того же года королева родила шестого и последнего своего ребенка, сына Луи-Франсуа, скончавшегося через полгода в ноябре. 1 мая 1673 года, невзирая на восьмимесячную беременность, Атенаис направилась на поле военных действий, 15 мая прибыла под Куртрэ и 1 июня родила Луизу-Франсуазу де Бурбон. Можно было только позавидовать ее богатырскому здоровью, позволявшему ей сохранять детей в длительных поездках в тряских каретах по ужасным дорогам, когда многие светские дамы считали это верным средством для избавления от нежелательной беременности.

Как мы видим, выводок детишек продолжал неуклонно расти, и требовались срочные меры по их узаконению. Но как узаконить детей при живом муже Атенаис? В истории Франции были прецеденты, великий Генрих IV узаконил двух побочных сыновей от своей любовницы Габриэль д’Эстре, жены супруги престарелого г-на де Лианкура, и сына Жаклин де Бюэй, супруги сьёра д’Арлэ. Но это было сделано после судебного признания обоих браков недействительными по причине неспособности мужей к зачатию потомства. В случае брака супругов де Монтеспан такое не представлялось возможным.

В данном случае сам король позаботился о том, чтобы создать прецедент, прозорливо закладывая основание для узаконения своих детей от Мадам де Монтеспан. Конечно же, это было сделано исключительно для высокородных людей. Речь шла о герцогах д’Эльбёф и де Лонгвиль[40], имевших побочных сыновей от замужних женщин; в актах об узаконении этих плодов греховной любви имя матери не указывалось (невероятная вещь, опровергавшая, казалось бы, незыблемую истину, что мать всегда известна). При подготовке необходимых бумаг оказалось, что у крошечной девочки, рожденной в походно-полевых условиях, даже нет имени; ее срочно окрестили 18 декабря в церкви Сен-Сюльпис. Крестным отцом указан ее старший брат, трехлетний Луи-Огюст, представленный священником Данденом, крестной матерью – мадемуазель Луиза де Лавальер, которая была вынуждена во всем угождать новой фаворитке, лишь бы та склонила короля позволить ей удалиться от мирской жизни в монастырь. Историки свидетельствуют, что запись о крещении в метрической церковной книге заклеена сверху бумажной лентой; при ее удалении видно, что места для имен отца и матери оставлены незаполненными; равным образом после имени крестного отца Луи-Огюст вместо фамилии – пустое пространство; крестная же мать указана полностью: Луиза-Франсуаза де Лабом Леблан, герцогиня де Лавальер.

Два дня спустя парламент Парижа зарегистрировал грамоты узаконения. Луи-Огюсту присваивался титул герцога Мэнского, Луи-Сезару – графа де Вексен, а Луизе-Франсуазе – девицы де Нант. Имя матери детей не упоминалось, а мотивы, обосновывавшие этот акт, были изложены более чем расплывчато: «Людовик, милостию Божией король Франции и Наварры, нежность, которой природа наделяет нас к нашим детям, и много других причин, каковые значительно увеличивают в нас сии чувства, обязывают нас признать Луи-Огюста, Луи-Сезара и Луизу-Франсуазу и даровать им публичные знаки сего признания для обеспечения их сословного положения…» Хотя с юридической точки зрения мотивы были слабоваты, но для Атенаис де Монтеспан это не имело никакого значения – она добилась своего и вывела королевских отпрысков из-под угрозы быть обреченными на судьбу потомства хоть и родовитого, но опутанного долгами и не сделавшего карьеры дворянина, каковым являлся ненужный ей теперь муж.

Желая окончательно отделаться от претензий темпераментного маркиза де Монтеспан, Атенаис в 1674 году, узнав о смерти своей свекрови, вчинила мужу иск о разделе имущества, обвинив его в «растрате собственности, плохом управлении и жестоком обращении с ней». Нелишне напомнить, что при заключении брака супруги де Монтеспан не обладали никаким личным имуществом, а деньги на прожитье надлежало, согласно контракту, обеспечивать родителям новобрачных. Подробности об этом процессе довольно неинтересны, маркиз де Монтеспан подал ответный иск о возврате денег, выделенных в свое время его родителями, но ловкие адвокаты нашли способ урегулировать все денежные претензии к обоюдному удовлетворению сторон. Это обошлось супруге (точнее, королевской казне) в 90 000 ливров. Стряпчие мудро избрали путь уплаты долгов маркиза, дабы кредиторы не принудили его к продаже земель, «в ущерб интересам детей». Монтеспана же обязали не преследовать и не посещать его законную жену.