«То есть она слышала звуки вальса, хотя в зале царила тишина».

«Но… но это скандал, господин Райлен!» – Могу поклясться, газетчик в этот миг хохотал.

«Я не мог ее отпустить, – признавался маг. Самый любимый маг на свете! – Еще караулил под ее окнами…»

«Быть не может!»

«И, кажется, она заметила, – продолжал брюнет. – Правда, мне наблюдательность госпожи Соули стоила битвы с оравой сторожевых псов и порванного камзола».

Вот тут черноглазый точно врал! Зато мне вспомнилось явление господина Хашшра и то, как быстро Райлен откликнулся на зов. Ведь с момента отправки журавлика и четверти часа не прошло… Неужто и впрямь караулил?

«Что вы чувствуете, зная, что вашу возлюбленную держат в тюрьме в карцере для особо опасных?» – вопрошал Сиятельный.

«Господин Викс, я не могу ответить на ваш вопрос честно, потому что эти слова… цензор не пропустит. Если описывать в общих чертах – я крайне зол».

«Вы намерены добиваться наказания для сотрудников Особого отдела?»

«Думаю, мы решим вопросы в частном порядке. Но если они будут настаивать…»

«О! Почему я не завидую этим воякам?»

«Вы слишком умны!» – Грубая лесть, но эффект достигнут, потому что статья, резюмирующая этот разговор… в общем, господину Вакирсу лучше подать в отставку, честное слово. Читая рассуждения Викса Сиятельного, даже я прониклась к себе такой жалостью, что едва не прослезилась. Кажется, меня не только в карцере держат, но и пытают раскаленными прутьями.

– Госпожа Соули, вы должны дать опровержение! – возопил Вакирс, врываясь в мою обитель. Глава Особого отдела королевской канцелярии напоминал побитую дворнягу.

– Еще одно интервью для «Верилия сегодня»? – И откуда во мне столько ехидства? – Вы уверены?

Мужчина в форменном камзоле с чувством скомкал экстренный выпуск газеты и пробкой вылетел из карцера.

О Богиня! Дай мне сил! И терпения…

Терпение понадобилось буквально через час. Господин Вакирс вновь вломился в карцер, но в этот раз не кричал и желваками не поигрывал. Он устало опустился на нары, спросил:

– Госпожа Соули, за что мне это все? – И прежде чем успела уточнить, добавил: – Госпожа Соули, у меня две дочери… такие же легкомысленные девицы, как вы. Не будь их, я бы… я бы ни за что не понял чаяний Милана. А так…

С этими словами глава отдела, в котором служит наш старшенький, протянул лист гербовой бумаги. Вот только печати… они не верилийскими были.

– Большой Совет выражает протест, – вслух прочла я. Дальше пришлось молча, потому что господин Вакирс… завыл.

«Большой Совет выражает протест!

Ваше величество, до нас дошли слухи о неправомерном пленении и заключении под стражу госпожи Соули, урожденной Астир, нареченной Веймор.

Доводим до Вашего сведения, что в случае причинения вреда данной особе Большой Совет первого (седьмого) мира будет вынужден требовать права кровной мести.

В случае дальнейшего содержания госпожи Соули под стражей (читай – в тюрьме) Большой Совет первого (седьмого) мира оставляет за собой право на военное вторжение на территорию Верилии и за последствия не отвечает.

Ваше величество, мы требуем немедленного освобождения госпожи Соули. В случае, если Ваша система правосудия считает ее опасной, требуем передачи данной особы уполномоченному послу первого (седьмого) мира в Верилии для немедленного препровождения в первый (седьмой) мир.

Надеемся на Ваше благоразумие».

Вместо подписи – печати, одна серебристая и две золотые. В каждой прорисован след звериной лапы. Глупость, наверное, но тот, что серебряный, показался таким родным…

Но улыбалась я по иной причине – снизу корявым почерком было приписано «дубликат!», а следом ну прям-таки волшебное: «Вакирс, порву! И скажу, что так и было. Искренне твой, Стремительный».

Мама… как страшно жить!

– Как вы умудрились стать нареченной Веймор, госпожа Соули?

В том, что о роде Веймор слышу впервые, я не призналась. Догадки, что это имя относится к седьмому миру и стае Кровавых, также проглотила. Рассказать, как из внучки покусанного оборотнем человека превратилась в сестру двух Вожаков, тем более не могла – не помнила. В общем, пришлось пожать плечами и улыбнуться.

Глава Особого отдела устало выдохнул и отнял заверенный печатями «дубликат».

– Значит, вы меня отпускаете? – спросила тихо, с надеждой.

Господин Вакирс замотал головой.

– Нет. Во-первых, эта операция затеяна Миланом, я не могу отпустить вас без его ведома…

– Все настолько плохо? – перебила я.

Сердце кольнул страх. До этого мига была убеждена – призраки только грозились, настоящего вреда брату причинить не могли.

– Ну как сказать… Милан ночевал здесь, в моем кабинете. Утром его нашли в невменяемом состоянии и влили тройную дозу успокоительного. Ваш брат проспит минимум до утра. – Господин Вакирс выдержал паузу, добавил: – Мы сделали неофициальный запрос в Орден, маги отрицают свою причастность к инциденту с Миланом. А что известно вам, госпожа Соули?

– Ничего.

Собеседник не поверил и, кажется, хотел настоять, но один взгляд на послание Большого Совета – и господин Вакирс передумал.

– Я вынужден просить вас написать ответ, – хмуро сказал он. – Вы должны убедить оборотней, что с вами все хорошо и что претензий к правительству Верилии не имеете.

Нервный смешок… ну, он сам вырвался.

– Госпожа Соули, Милан не только вас подставил. – Глаза вояки сверкнули злостью. – Знай я, во что выльется это похищение, я бы его самого в карцер упек. А сейчас идти на попятную поздно.

– То есть?

– То есть нам придется играть дальше. От этого политический имидж королевства зависит. Судьба отдела также.

– И судьба Милана? – догадалась я.

Господин Вакирс кивнул.

– Милану в любом случае взыскание сделаем, как и тем, кто помогал вас… вызволять. Потом его разжалуют и сошлют в один из дальних гарнизонов.

О Богиня! А ведь я и не предполагала, что все так обернется.

– Я готова написать оборотням, но взамен вы должны обещать отмену наказания для Милана.

– Вот как? Ну, знаете…

– По-другому я не согласна.

– Такие вопросы не я решаю, – признался Вакирс неохотно. – Но я сообщу о вашем желании. А пока…

Он подхватил папку, которая все это время сиротливо лежала на самом краешке постели, и извлек лист бумаги.

– Я напишу оборотням только после того, как будет решен вопрос о судьбе Милана.

Лицо господина Вакирса вытянулась, а я… а мне даже стыдно не было. В конце концов, если бы начальник Милана прислушался к моим словам, а не упирался рогом, ничего бы не случилось.