Заметил ее не только я, потому что все мои спутники одновременно со мной развернулись в сторону окна, выходящего на улицу.

Гном был прав, по всему следовало, что никто не собирался нападать на нас ночью. По той простой причине, что кое-кто решил напасть на нас днем.

Напротив трактира собрались уже человек пятнадцать, что-то навроде того сброда, с коим мы имели дело в монастыре. Они переговаривались между собой и бросали на трактир нехорошие взгляды, количество их постепенно увеличивалось. А поскольку зачинщиком безобразия был наш знакомый Том Смит, не возникало даже призрачного шанса, что они собираются разобраться с владельцем харчевни по поводу качества приготовления пищи в его заведении.

— Больше жаден, чем умен, — констатировал сэр Реджи.

В ответ на это замечание у меня появилась мысль, что сам сэр Реджи более храбр, чем осмотрителен, но её я оставил при себе. Нам предстояло более интересное развлечение, чем обычная дружеская пикировка.

Мои спутники продолжали поглощать пищу. Их аппетиту не могли повредить какие-то там бродяги, даже в количестве, превосходящем наше в несколько раз.

Помните, что я говорил о покупательной способности одного золотого? Хорошо, если помните. Так вот, представьте себе состояние человека, которого какие-то негодяи только что ограбили на сто сорок три золотых, и эта шайка грабителей вопреки всякому благоразумию имела неосторожность устроиться на обед в двух шагах от ограбленного. И это вместо того, чтобы на всех парах мчаться из города прочь. Представили? Думаю, что торговец, по совместительству атаман разбойников, испытывал примерно такие чувства. Что ж, я могу его понять. На кону стояли не только деньги — а деньги по местным стандартам были немалые, — но и принцип. Угрожая разбойнику и заставив того пойти на невыгодную ему сделку, сэр Реджи плюнул атаману в лицо, втоптал в грязь его атаманское достоинство, и, если Смит не хотел распроститься со своим авторитетом, ему надо было адекватно реагировать. Реагировать даже невзирая на последствия, которые после резни в городе, да еще и в базарный день, могут быть очень неприятными. Конечно, я сомневаюсь, что мэрия Кертории могла бы выставить против шайки больше десяти-двадцати стражников, но ведь руководство города способно и подмогу запросить.

Сэр Реджи глотнул вина, опорожняя сосуд, и крикнул хозяину, чтобы принес еще.

— Поразительно, — проговорил гном, — на какие глупости толкает людей элементарная жадность.

— Здесь замешана не только жадность, — сказал Морган, словно повторяя мои мысли. — Сэр Реджи угрожал ему и заставил потерять лицо.

— Поэтому он позвал своих друзей, — сказал сэр Реджи. — Которые потеряют не только лица, но и жизни.

— Мне хотелось бы избежать конфронтации, — сказал Морган. — Я нисколько не сомневаюсь в нашей способности уложить этих оборванцев, но слухи о резне в таком маленьком и тихом городке разнесутся быстро и намного опередят наше продвижение.

— Разумно, — сказал я, чтобы сказать хоть что-нибудь.

— И что ты предлагаешь? — спросил Кимли. — Доплатить им?

— Исключено, — сказал Морган. — Я хочу избежать слухов, конечно, но не за сто сорок три золотых.

— Предоставьте это дело мне, — сказал сэр Реджи.

— Маг же сказал, что он против резни, — напомнил гном.

— А кто говорит о резне? — спросил сэр Реджи. — Я просто поговорю с ними.

— Будь тактичен и помни об основах дипломатии, — рекомендовал гном. — Эти разбойники вспыльчивы, как сухая трава в конце лета, одно неосторожное слово, и нам придется всех поубивать.

— Не учи меня дипломатии, коротышка, — сказал сэр Реджи. — Я вел переговоры еще тогда, когда ты учился махать киркой в забое своего папочки.

Трактирщик долил ему вина.

Я вытащил из вещевой сумки свой пистолет и засунул его за пояс. У меня еще не было случая испытать оружие, однако тяжесть ствола под ремнем успокаивала меня куда больше, нежели тяжесть меча на бедре. В отличие от меча пистолетом я пользоваться умел.

— Кстати, — сказал Морган, дав понять, что мои телодвижения не остались для него незамеченными. — Что за штуковину ты постоянно таскаешь с собой? Это какой-нибудь амулет?

— Это оружие из моего мира, — сказал я.

— Оружие? — заинтересовался сэр Реджи. — Можно мне взглянуть?

— Будь любезен. — Я выложил пистолет на стол.

— Странная вещь, — сказал сэр Реджи, недоуменно поворачивая игрушку в руках. Честно говоря, в этом трактире, находящемся в грязном, вонючем средневековом городе, пистолет выглядел диковато даже для меня. — И как им пользоваться?

— Это что-то наподобие арбалета, — сказал я. — Видишь вот это отверстие? Если нажать вот на тот крючок, из него вылетит маленький болт.

— Что-то уж очень он маленький, — проворчал гном. — На кого с ним ходить? На цветочных фей?

— Болт маленький, — согласился я. — Но летит с гораздо большей скоростью, нежели выпущенный из арбалета, так что убойная сила у него — будь здоров. И прицельная дальность стрельбы тоже.

— Игрушка, — презрительно сказал сэр Реджи. — Покажешь мне его в действии, когда-нибудь…

— Я не вижу тетивы, — сказал Морган. — Что заставляет болт двигаться с такой скоростью, о которой ты говоришь?

— Порох, — сказал я. — У вас есть пушки?

— У нас есть пушки, — подтвердил Морган. — Но они в сотни раз больше твоего оружия. Порох разорвет его на части.

— Не разорвет, — сказал я.

— У меня идея, как разрешить ваш спор, — сказал Кимли. — За окном на улице стоит целая толпа мишеней. Застрели кого-нибудь, и мы все увидим.

— Мы же вроде собрались избежать открытого столкновения, — напомнил я.

Что ни говори, а моих спутников постоянно заносит в сторону кровопролития.

— Случай пострелять нам еще представится, — сказал сэр Реджи. — А теперь мне пора проявить свой дипломатический талант.

Он поставил на стол недопитое вино и направился к выходу.

Поставив пистолет на предохранитель, я откинулся на спинку стула и уставился в окно. Пистолет я убирать не стал, потому что, говоря откровенно, не особенно мне верилось в дипломатические способности сэра Реджи. Ибо что есть дипломатия, как не выдержка и такт? А о каком такте и о какой выдержке может идти речь в ситуации, когда дворянин, заносчивый и эгоистичный, как и положено истинному дворянину, пытается вступить в диалог с простолюдинами, да еще и с разбойниками, которых считает быдлом?

Помните старое изречение о том, что война — это продолжение дипломатии, только другими средствами? Я думаю, что для сэра Реджи все было наоборот — дипломатия для него являлась продолжением войны, причем средства он собирался использовать те же самые.

Как бы то ни было, спустя несколько секунд сэр Реджи оказался на крыльце, и вся собравшаяся на улице шайка-лейка уставилась на него. Взгляды их не предвещали ничего хорошего.