– Получается.

– А как же ты их тогда затянешь к Фиби? На нее же мадам еще и ценник накидывает, когда любители находятся.

– Я думаю взять их «на западло».

– Как это?

– Да совсем просто. Выиграю у них в «лису» пару партий, а на кон буду ставить «на западло». И все, что ни скажу, они сделают.

– Так ты хорошо играешь?

– Не особо.

– Но лучше Чирса с Понделем.

– Не, не лучше.

– А как же ты собирался выиграть?

– Я игру собирался на четверг назначить.

– Почему на четверг?

– По четвергам у братвы из нашей бригады фарта больше.

В какой-то момент Брейну показалось, что Чаки его разыгрывает, но лицо бандита оставалось абсолютно серьезным.

Машина проскочила городскую часть и углубилась в один из промышленных кварталов, заставленных огромными герметичными коробами, внутри которых прятались разного рода вредные производства.

Короба размером со здания в несколько этажей были раскрашены в веселенькие тона, а где-то даже покрывались фотообоями. Однако по мере продвижения от центра города промышленные короба становились все менее приглядными, а на самом краю города, где уже имелись свободные участки на месте снесенных зданий, оборудование и вовсе стояло без всякой изоляции, отходы сбрасывались в открытые накопители.

– Что здесь производят? – спросил Брейн.

– Смолу какую-то.

– Смолу?

– Ну да. Говорят, полезную очень. Для грунта.

– Для какого грунта?

– Для всякого. Закачивают ее под землю, и все сразу растет замечательно, а вся грязь распадается. Как-то так.

– Рекламу, что ли, смотрел? – догадался Брейн.

– Ага, одно время прямо замучили по всем каналам.

Впереди велись какие-то ремонтные работы, и Чаки поехал медленнее из-за сужения дороги, поэтому у Брейна появилась возможность лучше рассмотреть производство «полезной смолы», до которого было всего метров пятьдесят.

Огромные четырехосные трейлеры с оранжевыми цистернами стояли в очереди к терминалу на загрузку, и у всех на покатых боках красовалась надпись «ХП Герман Штюбинг».

– Я думал подсунуть им клипсу в карман, чтобы, как только они к Фиби зашли, клипса бы сработала.

– Клипса – это «детонационная точка»?

– Ну да.

– А генератор накачки в машине спрячешь? – уточнил Брейн, сдерживая улыбку.

– Да ты что? Там такая вспышка будет, что все окна повылетают. Я ведь никаких мини-тауэров не признаю, у нас в ходу «солярис». У него мощности с гарантией, даже когда фокусировка на клипсе не очень хорошая.

– Если твой генератор мегаваттный, его засекут в момент срабатывания.

– Не засекут, я его на свалке за городом поставлю, а там рядом постоянно разделка работает, и плазма у них будь здоров какая мощная. Так что мой «солярис» заэкранирует напрочь.

– Да ты, я гляжу, все продумал.

– Это не я продумал, это еще до меня братва продумала, а меня только научили.

– Здорово. Только тебе такой способ не подойдет.

– Почему?

– Потому, что, если ты ее повредишь, а ты ее повредишь, тебе никаких денег не хватит, чтобы ее потом восстановить.

– Думаешь, дорого будет?

– Думаю, да. Переписка с поставщиками, оплата технической экспертизы, вызов дизайнера, утряска с авторскими правами на изменение комплектации.

– Ну ты и насчитал, Томас, – покачал головой Чаки. – Я хоть и половины не понял, но чую: бабки немереные получаются.

Сделав такой вывод, Чаки окончательно сник, да так, что автопилот, считав состояние водителя, забрал у него управление и снизил и без того невысокую скорость.

– Ладно, не переживай, найдем мы способ, как вытащить твою Фиби – чисто и без повреждений.

– Правда?! – воскликнул Чаки, и Брейну стало немного жаль бандита.

– Правда. Рули давай.

– Ага, рулю.

Чаки вернул себе управление, ремонтная зона закончилась, и он свернул направо.

– Прокачу тебя через район хаундов. Мы когда-то с ними жестко воевали, но сейчас отношения хорошие. Можно даже сказать, мы реально закорешились через несколько совместных дел. А как ты все провернуть хочешь, Томас? Хоть намекни.

– Взломаю управление, и все. Будет твоя красотка хорошо выглядеть, но в полной отключке.

– Эй, но как же…

– Не боись, после того, как ты ее выкупишь, но лучше не сам, а через подставное лицо, мы ее снова запустим, и будет функционировать как надо.

– Ну ты реально крут, Томас! Даже жалко, что…

Не договорив, Чаки осекся, понимая, что начинает выбалтывать важную информацию. За такое в команде Резака разговор был короткий.

– Жалко, что зачистят? – усмехнулся Брейн. – Не дергайся так, Чаки, мне это почти прямо сказали, и не кто-нибудь, а сам Джон Резак.

– И чего же ты тогда согласился?

– Вариантов не было. Ты же знаешь, как он вопрос ставить умеет.

– Это да, умеет, – вздохнул Чаки и притормозил, пропуская выезжавшую на шоссе колонну из загруженных смолой цистерн «ХП Герман Штюбинг».

Лейтенант Гайер сидел возле водителя – приземистого субъекта второго периода адаптации в формате гоберли – и поглядывал на ситуационный экран планшета, где на карте красными метками отмечались все цистерны, которые ему доверили. Всего двадцать семь бортов.

Это было его первое задание в новом, третьем периоде, который неожиданно для него начался раньше запланированного срока. А причиной ускорения оказались те самые капсулы, которые он получил от своего бывшего начальника – капитана судна-лидера.

Обстановка тогда складывалась очень сложная, а его пост при аварийной ситуации и в условиях нападения находился в рубке зенитной артустановки. Хотя она была не такой мощной, как пушки на барже в секторе прикрытия, в бою могли пригодиться любые средства. Поэтому-то, чтобы иметь на борту лишнего стрелка, начальник и выдал своему помощнику эти дорогие, получаемые под роспись капсулы. Лейтенант это понимал, но ему хотелось думать, что начальник высоко ценил его лично и потому не поскупился.

Как бы там ни было, по прибытии на терминал лейтенанта сняли с судна и отправили на комиссию, где решили, что, раз уж чрезвычайно дорогое средство уже применено и дало неплохие результаты, досрочный переход следует поддержать.

Лейтенанта накормили еще какими-то пилюлями и поместили в барокамеру на двое суток, а когда он после этого проснулся, то первое время не мог понять, что с ним. Мир вокруг него стал каким-то более ярким, шумным, пахнущим настолько разнообразно, что лейтенант поначалу то и дело чихал. Он, конечно, понимал, что это признаки перехода, поскольку проштудировал все необходимые инструкции, и по нескольку раз. Однако теория не шла ни в какое сравнение с тем, что он ощущал в реальности.