концов, стала невыносима. Я ощущала в голове большую тяжесть и с трудом даже открывала глаза. Как-то вечером зашёл о. Даниил и увидел, как я хватаюсь за голову, шатаюсь, и поругал меня: «Почему же ты не сказала? Завтра буду ждать вас в пять утра. Заедете за мной и поедем к Старцу».

На следующий день рано утром мы приехали в Малака́су. Отец Даниил жил в маленьком домике при церкви святой Параскевы, мы забрали его и поехали в Исихасти́рий к Старцу. По приезде, он попросил всех выйти и наедине спросил меня, что случилось. Когда я пояснила, он тотчас встал прямо и посмотрел на меня долгим проницательным взглядом. Он, как будто разговаривая сам с собой, удивлённый тем что увидел, начал повторять: «Вот так да! Это что же случилось с женщиной!!!».

Потом он взял епитрахиль и подвёл меня к большой иконе Богородицы, которая стояла на столе в его комнате. Он надел епитрахиль, положил мне на голову и обнял меня. Потом, держа мою голову, начал беспрерывно меня крестить. Поскольку я высокого роста, мне пришлось сильно наклониться. В этом положении мы простояли целых полтора часа и Старец не прекращал шёпотом произносить разные молитвы, при этом держа меня за голову и перекрещивая. Кажется, он говорил и Иисусову молитву, но точно я не могла разобрать слов. Наконец, он сказал: «Ну, ступай теперь, ступай». Я взяла благословение и вышла.

Головная боль продолжалась по-прежнему, никакой разницы не было. Мы снова заехали на обратном пути в Малака́су и оставили о. Даниила. Когда же мы доехали до Кифисьи́, — это примерно в тридцати пяти километрах от Ми́леси, то я издала некий невероятный по силе стон, вопль, который выходил из самой глубины сердца. Я почувствовала, что в этом стоне участвовало всё моё тело. Тогда в одно мгновенье тяжесть и головная боль исчезли. Таким образом я избавилась, наконец, от этого мучения. С тех пор эта боль не появлялась, но я так и не узнала, что это было.

Мы очень любили Старца и уважали его. Поэтому я не решилась спрашивать, что тогда со мной было, раз уж он сам не посчитал нужным об этом говорить.

Запястный синдром

С 1983 года у меня начали болеть руки, от запястья и ниже, особенно по ночам. За два года положение ухудшилось до того, что утром я просыпалась и не могла даже зажечь свет. Пальцы не слушались, не сгибались, будто сухие кости, и сильно болели. В течении дня боли были переносимы, но я не могла поднимать что-либо тяжёлое.

Испугавшись, что мои руки совсем отнимутся, моя сестра отвела меня в больницу города Ву́ла. Поставили диагноз запястного синдрома, ситуация была серьезной, так как болезнь была сильно запущена. Мне назначили день для обследования, при котором каждый палец проверяют иглоукалыванием, насколько он живой, а потом по результатам делают операцию. Я вышла очень обеспокоенная и расстроенная.

Когда я известила об этом о. Даниила, то он отчитал меня: «Кто тебе сказал пойти туда? Почему столько времени ты мне ничего не говорила, что так больна? Не слушаешь ты меня… В воскресенье поедем к Старцу». Я ничего не делала без благословения духовника, но по вопросам здоровья мне было стыдно его беспокоить.

В воскресенье после Литургии мы с о. Даниилом поехали причащать Старца, что раньше делали уже много раз. Когда прибыли, то о. Даниил попросил мужа остаться снаружи, а мы вдвоем вошли. После причащения Старца, он рассказал ему о моей проблеме, и оставил нас поговорить наедине. Мы подошли к большой иконе Богородицы и Старец взял меня за плечи обеими руками. Он видел, как я переживаю и говорил: «не волнуйся, не нервничай, расслабься». Из-за моего роста мне опять пришлось наклониться, а Старец принялся разминать мне плечи. Я показала ему запястья рук и сказала:

— Отче, у меня не там болит, а вот, здесь внутри.

— Не мешай мне…, не мешай мне… — сказал он и легонько хлопнул меня по протянутым ладоням, которыми я пыталась показать ему где в точности была боль. Он же продолжал растирать меня и шептать молитвы. Время шло, и я видела, что он уставал, стала волноваться, и поэтому снова набралась смелости и повторила:

— Старче, там у меня совсем не болит. Вот где боль.

— Не мешай мне…, не мешай… — и снова хлопнул меня по ладоням. Я начала нервничать, и думала: «Что происходит? У меня не болят плечи. Только тратим время и он устаёт зря…». Опять я не сдержалась и сказала, но Старец повторил тоже самое. Потом я уже стеснялась прерывать его и терпела до конца. Только через час Старец опустил руки и облегчённо вздохнул: «Уф… теперь всё готово». С того момента все мои боли исчезли и никогда не возобновлялись, даже до сего дня. При этом я много работаю и поднимаю тяжести.

Позднее один врач, духовное чадо Старца, когда я рассказала ему об этом неожиданном исцелении, как человек ученый пояснил мне что произошло, так как изучал такие случаи. Хотя боль была у меня в запястье и пальцах, её причина на самом деле находилась в плечах. Святой Старец, не изучая никаких врачебных наук, по благодати Божией «видел» где находится корень болезни, и своими молитвами исцелил меня.

Ох, что могло с ним произойти!

В 1986 году, мой сын Георгий ходил в четвёртый класс начальной школы. Он жаловался на боли в животе. Мы не придавали этому значения, думая, что это ненадолго, пройдёт. Но боль не проходила и было слышно, как в животе бурчит. Однажды утром у него поднялась температура, я стала беспокоиться, так как мужа не было, он уехал к себе на родину, на Крит, собирать маслины с нашего участка. Через несколько дней температура у него всё ещё держалась, мы пошли к о. Даниилу в Малака́су. Моя дочь пела там в хоре, а я взяла с собой Георгия, чтобы о. Даниил его посмотрел. У Георгия температура подскочила до сорока градусов, а в животе слышались какие-то звуки. После Литургии отец Даниил взял Георгия, который держал свечу, и отвез его к Старцу. Причастив Старца, он сказал ему: «Батюшка! Вот наш маленький Георгий, который помогает нам в храме. Сегодня он весь «пылает» от высокой температурой и у него болит живот». Старец перекрестил живот мальчика и боль тут же прошла, так же как и шум в животе. Старец только сказал: «Ох… что