— Знаете, хочу до ужина посидеть у себя, работы очень много.

Они зашагали по скрипучей фиолетовой щебенке дорожки, то и дело озираясь по сторонам. Вынесенное из подвала впечатление оказалось весьма цепким, и Кин стал проявлять усиленную бдительность. Он старательно крутил головой, и ему повсюду мерещились притаившиеся, готовые напасть омерзительные твари.

— Кин, я не совсем понял, зачем вы рискнули дразнить Харагву? — оглянувшись на здание лаборатории, озабоченно промолвил Ронч. — Имею в виду тот разговор насчет мины в турбоходе.

— Хотел оценить его выдержку, — объяснил Кин. — А еще, думаю, нелишне поиграть у него на нервах.

Неторопливо вышагивавшие поодаль трое фабров свернули с центральной улицы, разошлись в разные стороны и начали зигзагами прочесывать дорожки, ведущие мимо блокгауза к административному корпусу.

— Лучше подождали бы, пока Харагва будет сидеть перед вами в наручниках, — посоветовал квадр-офицер и вдруг остановился. — Ну и ну!

— Что такое? — Кин сразу схватился за кобуру, но его телохранитель и не думал доставать оружие, уставившись вдаль.

По изрезанному тенями скальному гребню рассыпалось множество красных точек.

— Ого, сколько их! — сказал Ронч, не отрывая от ящеров долгого взгляда. — Плохая примета.

— Почему?

— Их стаи всегда появляются перед новой массовкой.

Озирая широкую панораму седловины, Кин повернулся на каблуках, затем настороженно рыскнул глазами по испещренному подпалинами травяному ворсу.

— Да их же просто тьма-тьмущая, — добавил Ронч, покрутив головой и внимательно оглядев окружавшие поселок горы. — Никогда еще столько их тут не шныряло.

Насколько хватал глаз, повсюду вдалеке виднелись стаи алых ящеров, преображенные расстоянием в скопления воспаленных точек, словно горные склоны обметало густой кровавой сыпью.

Придя к себе и отпустив Ронча до шести часов, Кин уселся за компьютер. Он вышел на общую сеть и, озирая в задумчивости ее многочисленные пестрые плашки, наткнулся взглядом на недоступный сервер лаборатории, украшенный эмблемой концерна. Похоже, лаборатория здесь во всех отношениях является своего рода государством в государстве, подумалось ему. Комплекс охранных устройств под стать настоящей крепости, локальная сеть закрыта для входа извне.

Осененный промелькнувшей новой идеей, Кин снова просмотрел досье Харагвы, на сей раз в поисках файлов прослушивания, и не обнаружил ни одного.

Такая привилегия, как полная свобода от эпизодического превентивного контроля спецсредствами, ставила главу лаборатории на одну доску с командиром гарнизона и шефом контрразведывательного отдела, свидетельствуя о безграничном кредите доверия к нему. В довершение всех своих художеств Нариман умудрился продаться имперскому агенту, орудующему под вывеской концерна, и напрочь утратить элементарную бдительность. Тут скорее всего административными мерами не обойтись, в перспективе явственно замаячил трибунал.

Наконец пришел черед заняться делом о стычке между солдатами и фабром, которое было формальным поводом для якобы проводимой Кином инспекции. Оно временно отодвинулось на задний план из-за бурных свежих событий, хоть и являлось чрезвычайно важным и далеко не однозначным в свете сообщений, полученных от техника Флея, а затем и от водителя Даркофа.

Кин разыскал в секретной сети материалы проведенного самим Нариманом расследования и углубился в них.

Главным свидетелем по делу выступал часовой, видевший происшедшее с вышки, рядовой Ванцега. Ведя наблюдение за своим сектором, он заметил возле казармы патрульного фабра, неподалеку от него прогуливалась группка из пятерых солдат. Остановившись, солдаты о чем-то заспорили, потом двое ударили по рукам и направились в сторону фабра. В этот момент Ванцега краем глаза уловил подозрительное шевеление густой травы за контрольной полосой, присмотрелся, нацелил станковый лучемет и наобум сделал два выстрела подряд. Когда же он снова взглянул в направлении казармы, двое солдат лежали мертвыми на дорожке, а фабр расстреливал из плазменного ружья остальных, стоявших поодаль. Ни один из людей так и не успел выхватить оружие. Потрясенный Ванцега, по его словам, так и обмер, а потом резанул по взбесившемуся гаду из лучемета и включил ревун.

Кин отметил, что решающий момент, когда началась стрельба, очевидец непосредственно не наблюдал. В связи с этим самого пристального внимания заслуживал фрагмент допроса свидетеля ближе к концу протокола.

Нариман. — Как по-вашему, о чем те двое солдат побились об заклад?

Ванцега. — Не могу знать.

Нариман. — Но вы подумайте. Вот они подошли после этого к фабру. Зачем?

Ванцега. — Кто ж их знает.

Нариман. — А фабр тут же открыл по солдатам огонь. Неужели просто так, ни с того ни с сего? (Пауза.)

Нариман. — Подумайте сами хорошенько.

Ванцега. — Ну, может, ребята спьяну поспорили… Типа того, если ты такой храбрый, попробуй врезать фабру в торец.

Нариман. — То есть это они дали повод. Фабр счел, что на него напали, верно?

Ванцега. — Вроде так оно получается. Похоже на то.

Вот откуда в официальном заключении появилась фраза: «По свидетельству очевидца, находившиеся в нетрезвом виде солдаты предприняли хулиганскую выходку в адрес биоробота, которая была однозначно расценена им как попытка нападения». Таким образом, главный вывод следствия оказался получен при помощи вульгарного замшелого трюка, откровенной подгонки свидетельских показаний под благоприятный для концерна результат. Снова Кин сделал копию протокола, его улов в виде файловых дубликатов разбухал как на дрожжах.

Первоначальное желание допросить Ванцегу еще раз у Кина теперь отпало само собой: ничего нового единственный свидетель сообщить не сможет. В показаниях двоих шахтеров, с которыми тем вечером солдаты пили самодельную наливку на очищенном промывочном спирту, не обнаружилось ровным счетом ничего существенного. Ну, выпили, ну, поговорили о том, у кого какое начальство.

Пять однотипных заключений о смерти, анализы крови, свидетельствующие об алкогольном опьянении средней степени, акт о передаче останков биоробота в распоряжение лаборатории концерна, подписанный самим Харагвой.

Кроме того, среди материалов расследования обнаружились достаточно подробные видеофайлы, снятые с воздуха аппаратурой патрульного вихрелета сразу после инцидента. От биоробота, раскромсанного длинной очередью станкового лучемета, мало что осталось, однако на краю запекшегося холмика, рядом с почерневшим стволом плазменного ружья отчетливо была видна уцелевшая голова фабра в покрытом хлопьями сажи шлеме. Этот кадр и акт за подписью Харагвы на всякий случай Кин также скопировал к себе на компьютер.

До прихода Ронча еще оставалось время, между тем Кин успел закончить намеченные неотложные дела. Ища по инерции, чем бы еще заняться, он развернул список персоналий и вдруг увидел в нем новую строчку: секунд-офицер Элий Кин. Вот как, шеф отдела контрразведки решил отбросить щепетильность и покончить с игрой в прятки, вернув в сеть собранные на штабного эмиссара материалы.