Парень воевал в черноморской морской пехоте и был, по имевшимся у Спешнева сведениям, матерым из матерых, так что разочаровывать его ни в коем случае не стоило. Сейчас автомат лежал на соседнем сиденье, и тяжелый барабан повышенной емкости заставлял его перекатываться при каждом торможении и ускорении. Спешнев также имел точное направление и маршрут. Источник в американском посольстве сообщил масляно-вежливому Пашину, что в графике пребывания конгрессмена на сегодня предусмотрена поездка в Гуантанамо. Выезд в девять утра. С остановками на ланч они должны добраться до места к восьми вечера; таким образом, у него останется достаточно времени, чтобы ночью нырнуть на городское дно Гуантанамо.

Спешнев гнал как безумный по большой дороге, проходившей через провинции Матансас, Сьенфуэгос и Вилья-Клара беспардонно гудя на грузовики, опасно огибая автобусы и отчаянно сражаясь с движением. После Санкти-Спиритуса движение уменьшилось — основная часть машин направлялась к югу, в Сантьяго. Но он был уверен, нет, знал, что американцы выберут верхнюю дорогу, протянувшуюся по Карибскому побережью, через Сьего-де-Авилу и Камагуэй, и снова уходящую оттуда к северу, на Лас-Тунас и Ольгин, чтобы не лезть в суматоху около Сантьяго. Они фактически совершат объезд, так будет быстрее, хотя и дальше, а оттуда свернут точно на юг, в Гуантанамо. Он очень надеялся, что американцы не будут торопиться с ланчем, заглянут в пару-тройку питейных заведений и не станут слишком сильно нажимать на газ.

Американцы лентяи, успокаивал он себя. Они больше всего на свете любят комфорт. Они глупы. Они...

Но он отлично понимал, что Суэггер отнюдь не глуп. И поэтому гнал вперед, не думая о безопасности.

Дурацкий автомат откатился налево, когда автомобиль с ревом устремился по пустой дороге, окруженной засохшими лугами, по которым тут и там бродили тощие коровы.

* * *

— Зачем нам останавливаться?

— Я должен кое-что проверить, — ответил Эрл.

— Знаете что, Эрл, — возмутился Броджинс, — нам еще далеко ехать. Конгрессмену жарко, он устал.

Эрл ничего не сказал. Он приказал Пепе остановиться. Дорога впереди делала резкий поворот налево — там придется сильно снизить скорость, почти ползти. Что-то в этом месте его сильно обеспокоило. Поэтому он поднялся с переднего сиденья, высунулся в открытую дверь и молча смотрел. Что он искал? Он вряд ли смог бы выразить это словами. Они без всяких проблем миновали два места, самой природой предназначенных для засады, и, согласно карте, уже скоро должны были выехать из полосы болот, а затем повернуть к югу и направиться в Гитмо.

И все же он продолжал искать какую-то аномалию, какую-то улику, которая сказала бы: что-то здесь не так. Глаза Эрла обшаривали окружающую местность, но он видел одну лишь пыльную дорогу, исчезавшую за левым поворотом, и низкорослые деревья по обеим сторонам; никакого движения, никакого ветра, вообще ничего. Воздух был безбожно горяч, со всех сторон, жужжа, слетались москиты, привлеченные запахом пота, обильно покрывавшего его кожу.

— Эрл, сдается мне, что вы перебираете с мелодраматизмом, — окликнул его Броджинс из автомобиля, где кондиционер продолжал гонять холодный, затхлый воздух. — Сэр, не могли бы вы сказать ему, что лучше будет поспешить? В конце концов, нам всем нелегко.

— Эрл, вы что-то заметили? — вмешался конгрессмен. — Да? Лейн, у этого парня, у старины Эрла, и впрямь очень даже хорошее чутье на вещи такого рода. Думаю, что вы согласитесь со мной.

— Да, сэр, но иногда у этих людей появляется преувеличенное мнение о своей персоне.

Эрл снова уселся в автомобиль.

— Ладно, — сказал он, наклонившись вперед. — Поехали. Но я хочу, чтобы ты изо всех сил ударил по газам, когда начнется поворот. Мне очень не хочется, чтобы мы замедлили там ход.

— Эрл, — снова заговорил Броджинс, — но ведь сейчас мы стоим. Так какая может быть беда, если мы замедлим ход, проехав еще сто ярдов? Будьте последовательны. В поступках должен быть хоть какой-то смысл.

— Видите ли, мистер Броджинс, — ответил Эрл, — сейчас мы остановились по своей собственной воле. Никто не мог ожидать, что мы остановимся именно здесь. Но когда мы въедем вон в тот поворот... любому идиоту будет ясно, что там мы должны снизить скорость. Вот в чем разница.

— Думаю, что Эрл выиграл у вас очко, Лейн, — весело заявил Гарри. — Эрл, вы все проверили. А теперь давайте проскочим через эту дыру и погоним прямо к месту назначения.

— Хорошо, сэр, — согласился Эрл. Он повернулся к Пепе: — Затормозишь, когда я скажу, но как только увидишь что дорога свободна, сразу выжимай полную скорость. Тебе понятно?

— Да, сэр, — сказал водитель.

* * *

Спешнев сначала увидел признаки приближения развязки и лишь потом что-то услышал. Первым он заметил облако пыли, висевшее поверх деревьев, как клубы дыма. Как только его разум осознал увиденное, он резко затормозил и свернул на обочину дороги.

И тут раздалась стрельба.

Он услышал треск автоматов: их было несколько, и они открыли огонь одновременно. А стреляли они по автомобилю. В этом не могло быть никаких сомнений, поскольку выстрелы, словно странное эхо, сопровождались гулким звенящим звуком, какой бывает, когда пули с силой лупят по металлу.

Было ясно, что все это происходит совсем рядом, в нескольких сотнях метров, сразу за поворотом дороги.

Спешнев взмолился, чтобы не оказалось, что он приехал слишком поздно. Наклонившись, он схватил ППШ с нелепо раздутым барабаном и выскочил из машины.

Он бежал между деревьями к месту засады, а стрельба продолжалась, даже не собираясь стихать.

* * *

Автомобиль тащился по крутому виражу. Вот впереди открылась прямая дорога.

— Порядок, сеньор, — сообщил Пепе.

— Все прекрасно, Пепе, — откликнулся Лейн Броджинс — А теперь давайте убираться отсюда ко всем чертям.

Пепе не успел надавить на газ, как ботинок Эрла отбросил его ногу в сторону и до самого пола вдавил тормоз.

— Назад! — прогремел Эрл.

Вероятно, со стороны несколько следующих мгновений должны были показаться смешными: полное безмолвие, атмосфера небывалой растерянности заполняет лимузин; телохранитель дергает рукоять коробки передач, чтобы включить задний ход; водитель, оторопевший от его внезапного вмешательства, пытается что-то сделать, но не знает что; двое оцепеневших мужчин на заднем сиденье понимают, что происходит что-то незапланированное и нежелательное, и еще больше теряются при виде молниеносных движений телохранителя.

А затем ветровое стекло разлетелось струйками ртути, и осколки яростным градом посыпались в автомобиль, который внезапно заполнился чужеродными предметами, твердыми, безжалостными и связанными с людьми одним-единственным отношением — отношением пули к цели. Автомобиль сотрясся от пронзивших его очередей; одновременно раздался оглушительный грохот раздираемого металла, довершив расстройство чувств пассажиров и совершенно лишив их способности соображать. Пуля, словно мяч, изо всей силы пущенный непревзойденным питчером, попала Пепе в голову, и этот звук — страшный резкий хруст пробитой кости — вселил в двух пассажиров машины ужас, который в следующее мгновение еще усилился от возникшего в салоне машины розоватого тумана, вылетевшего из страшной раны. А когда изуродованная голова упала на руль, их охватило чувство окончательной гибели.