Охваченный не просто обычным любопытством, Донован поставил свой бокал со скотчем и положил на кофейный столик открытый детективный роман. Вставая, он взял на руки щенка, а затем уложил того на только что оставленное им теплое местечко в кресле.

– Подождите! – крикнул Блейк, а затем, плотнее запахнув халат, направился к двери. – Я иду, – сообщил он таинственному гостю.

Но прежде чем отодвинуть щеколду, Донован посмотрел в глазок, однако увидел лишь какую-то женщину с прямыми каштановыми волосами. Она смотрела на подъездную аллею, так что он видел лишь ее спину. Хм! На вид женщина была вполне безобидна. Да и спина у нее привлекательная. Блейк наконец полностью отодвинул щеколду и открыл дверь.

– Могу я помочь… – Он осекся, когда женщина повернулась к нему лицом. Донован едва смог скрыть свое изумление при виде ее. Это была Эндреа. Абсолютно неузнаваемая. Одетая в то, что он мог принять за ночную сорочку под каким-то смешным розовым кардиганом.

– Блейк… – Ее рот открылся, как будто она хотела сказать еще что-то, но запуталась в следующих словах.

Блейк понимал это чувство. Глядя, как она стоит у его двери с глазами, накрашенными так, будто она собирается ходить по клубам, и с волосами, выпрямленными и висевшими безжизненными прядями вокруг ее лица, – да, он лишился дара речи.

Правда, его охватило возбуждение, когда он понял, зачем она пришла. Оно было настолько сильным, что его плоть зашевелилась под пижамными штанами, однако сила его интереса к ней уступала нелепости ее внешности. Она стала слишком безвкусной. Чрезмерно накрашенной. И совсем не была похожа на Энди.

И Блейк невольно сделал то, чего делать было ни в коем случае нельзя: он засмеялся.

И это не был тихий смешок. Это был полноценный, раскатистый хохот, который так и завибрировал в нем. Донован обхватил себя руками, чтобы сдержать этот смех, но безрезультатно. Все это было слишком смешно, чтобы остановиться.

И хотя глаза Блейка застило слезами, он разглядел выражение лица Дреа, на котором унижение боролось за первенство с разочарованием. Этого он не хотел. Совсем не хотел. Но прежде чем он успел взять себя в руки и объяснить свое поведение, Энди повернулась и решительно пошла прочь.

– Эндреа! – крикнул ей вслед Донован, но его оклик оказался каким-то сдавленным и невнятным. Он сделал еще одну попытку: – Эндреа, подождите!

Ответом ему была тишина.

Немного успокоившись, Блейк убедился, что дверь не захлопнется у него за спиной, и побежал прямо в тапочках следом за ней. Он знал, что у нее нет машины, поэтому она не могла уйти далеко. Подумав о том, что она может спуститься в метро в этом прикиде, он снова едва не расхохотался. И еще его беспокоила ее безопасность.

Хотя нет, не беспокоила. Потому что никто не подойдет к женщине в таком виде.

Смех, да и только.

Но когда Блейк обежал сбоку свой гараж, он увидел, что она уехала, и лишь задние фары ехавшей по улице машины говорили о том, что Дреа тут была. Все остатки смеха с шипением вылетели из него, как воздух выходит из лопнувшего воздушного шара.

Что же, черт возьми, произошло?

Понятно, что ее визит никоим образом не был связан с бизнесом. Тогда почему она убежала так быстро?

Конечно, его смех был чрезмерно заливистым, ну и ладно. У нее был очень странный вид. И неужели она ждала, что он отреагирует как-то иначе? С каждым шагом к своей передней двери Блейк обретал все бо́льшую уверенность в том, что он совершил какую-то ужасную ошибку. А это означало, что он должен извиниться. Опять.

Черт побери!

Энди по-разному представляла себе, как встретит ее Блейк, но что он разразится смехом, ей даже в голову не приходило. Такое унижение! К тому времени, когда она вернулась домой, вся подводка для глаз стекла по щекам черными потоками. Милая Лейси, вечная ее утешительница! Налив Энди вина, она забралась в постель вместе с ней.

Прошло не меньше получаса, прежде чем Энди смогла успокоиться настолько, чтобы рассказать обо всем сестре. И вместо того чтобы сказать: «Я же тебе говорила», – Лейси пыталась хоть как-то утешить Энди, придумывая все новые объяснения нелепому поведению Донована:

– Может быть, он просто очень удивился, увидев тебя, – предположила она.

– И этим объясняется его смех? Необузданный хохот, Лейс! Я же говорю не о простой усмешке. Он был потрясен. – «Унижена» – это недостаточно сильное слово для описания ее чувств. Скорее опозорена. Безмерно оскорблена.

Промочив выпрямленные волосы, слезы свели на нет все усилия Лейси, и та ласково убрала вновь закудрявившиеся локоны с лица сестры.

– Знаешь, некоторым людям довольно трудно выражать сильные чувства, – промолвила она.

Энди знала. Лейси была как раз из таких людей. И если только она не пела, от нее можно было добиться лишь поверхностных чувств.

– Судя по тому, что ты рассказывала о Блейке, он знаком с этой проблемой, готова об заклад биться.

Вытерев слезы с щеки рукавом жалкой ночной рубашки – утром она ее сожжет, – Энди возразила:

– Да, у Блейка есть проблема, но не эта. Его проблема заключается в том, что он полный кретин. – Помноженный на десять. Даже на двадцать.

Потянувшись через голову сестры к ночному столику, Лейси взяла коробочку, обтянутую тканью.

– Действительно кретин? Может, он просто не умеет выражать свои чувства? Он мог отреагировать не так, как надо, потому что привык скрывать эмоции. Если он был застигнут врасплох или сильно взволнован, то, возможно, твое появление вызвало у него неожиданную реакцию – смех. К тому же ты сегодня вечером совсем не похожа на Энди. Да появись ты дома в таком виде, я бы тоже сильно удивилась.

Лейси тоже бы засмеялась. Но совсем иначе, не так ли?

– Ты преувеличиваешь, сестренка. – Сев, Энди громко высморкалась и повернулась к сестре. В глазах Лейси было столько сострадания и понимания, что у Энди защемило сердце. Она улыбнулась и пожала сестре руку. – Но все равно спасибо тебе. Я очень ценю твои попытки успокоить меня.

Лейси улыбнулась в ответ.

– Хочешь, я останусь с тобой спать?

– Да, пожалуйста.

Энди покусывала губу, поднимаясь на лифте к офису Донована. Как же ей хотелось, чтобы сегодня был вторник или четверг. Тогда она могла весь день шопинга лежать в постели и плакать. Но была пятница, а по пятницам она должна была приходить в офис. При других обстоятельствах она могла бы позвонить и сказать, что у нее назначены встречи с потенциальными невестами. Или даже заявить, что она заболела. Но если она сделает это сегодня, Блейк поймет, что она его избегает, и догадается, почему.

А это будет означать, что он выиграл.

Но этого Энди ему не позволит. Только не после прошлого вечера.