Лиа вдруг невольно увидела перед собой лицо юноши-эльфа, что взглянуло на неё из стоявшей в раковине воды. Значит, этот Нерлис был лучшим другом Серафины с детства. Неудивительно, что он пошёл на такой риск, чтобы увидеться с ней снова… Но если всё так и было, почему же ундина так сурово прогоняла его, хотя это чуть не разбило ей сердце?

– Я не преувеличу, если скажу, что оба эльфийских ребёнка полюбили друг друга всем сердцем с первой минуты, – Мекриз дошёл до сути. – Хотя они были ещё очень юны, они остерегались показывать свою дружбу, которая всё росла и крепла. Но тайное всегда становится явным, истина всегда выходит на свет, – лицо духа расплылось в довольной ухмылке. – Через несколько лет Серафина стала так много значить для Нерлиса, что он преподнёс ей подарок: своего Дарителя дыхания, которого вручил ему отец в знак приобщения к самостоятельной жизни.

– Ауруса! – воскликнула Лиа.

Мекриз кивнул:

– Стало быть, ты знаешь флорика, о котором идёт речь… Дарители дыхания – редкие водоросли, с их помощью атлантийцы могут прожить несколько часов за пределами моря. Но среди них есть ещё более редкий сорт, который позволяет Высшему народу моря жить на суше сколько угодно. Лишь немногие атлантийцы обладают такими Дарителями дыхания – на случай, если однажды море из-за какого-нибудь неудачного колдовства окажется непригодным для жизни и им придётся спасаться на суше. Кому атлантиец преподнесёт в дар такого Дарителя дыхания – тому он вручает свою жизнь. Серафина приняла подарок с восторгом, не подозревая, что это может положить конец их дружбе. Потому что если о ней узнают, тайна будет раскрыта.

Поскольку очки Лиа в данный момент сидели на носу Азалии, от волнения она стала теребить тиару.

– Так и случилось. Семью Серафины порицали за дерзость приблизиться к члену семьи Верховного хранителя Храма, – с явным наслаждением продолжал Мекриз. – Её матери пригрозили отлучением от Коралловых садов, если дочь ещё хоть раз посмеет увидеться с Нерлисом.

– Неужели?! – воскликнула Лиа. – Подумать только, так жестоко разрушить столь близкую дружбу – и всё потому, что один народ вознёсся над другим! Теперь ясно, отчего Серафина так часто грустит. Она не только потеряла лучшего друга, но и внесла раздор в семью.

Правда, в комнату «Ночного полёта» постоянно приходили письма и посылки из Морского царства, значит, родители Серафины любят свою дочь, несмотря ни на что. Но похоже, ундина покинула море не по доброй воле. Лиа захлестнула волна сочувствия и вместе с тем – горячего, пылающего гнева на взрослых эльфов, которые цеплялись за бездушные правила.

– Я рассказал ещё не всю историю, – Мекриз вторгся в переживания Лиа. – Никто не знал, что в тот вечер, когда посланец Храма вручил порицание семье Синеблеск, одна юная атлантийка из знатного рода Олигана навестила расстроенную, подавленную Серафину. Она назвалась хорошей знакомой Нерлиса, которая желает другу только добра. Будучи богатой, атлантийка предложила Серафине место в «Источнике», ибо во владениях народа Атлантис у ундины, допустившей такую дерзость, всё равно не было будущего. Хуже того: возможно, она утащила бы за собой и всю свою семью. В ответ Олигана ожидала, что Серафина будет молчать об этой сделке и впредь станет держаться подальше от Нерлиса. Потому что юный атлантиец вполне способен пойти против своей семьи и упрямо продолжать дружить с ундиной. Олигана уверяла, что своим предложением она оградит и Серафину, и Нерлиса от тяжких последствий. Отец Нерлиса пригрозил сыну изгнанием, если тот ещё хоть раз приблизится к обычной ундине. А это означало бы для юного атлантийца верную смерть, ибо, пока он не стал взрослым, он мог жить лишь при Золотом Храме – вдали от родины морская вода в его жилах постепенно превращалась бы в яд. Как только Серафина услышала об угрозе Верховного хранителя Храма, она согласилась немедленно отправиться в «Источник». Серафина так и не узнала, что Олигана солгала, потому что была влюблена в Нерлиса и ревновала его. Разумеется, Верховный хранитель был сильно разгневан, когда услышал о дружбе единственного сына с обычной ундиной. Он придумал немало наказаний и кар, а если бы они не подействовали, то мог бы и выслать семью Серафины из страны. Но изгнать своего сына?! Никогда. Он слишком любил Нерлиса. В конце концов, после смерти матери Нерлиса этот юноша стал для него всем, единственной отрадой. Но ложь уже проникла в мир и стала шириться – вплоть до нынешнего дня, ведь теперь ты знаешь, как было дело, Лиа Дорнмайер, – глаза Мекриза хитро блеснули. – Ох, простите, конечно, я хочу сказать – Лиа Златогром.

Когда Правдолюб произнёс её настоящее имя, девочка вздрогнула. Мекриз знал, что она человек! Лиа стоило немалых усилий не задумываться сейчас о последствиях. Ей предстояло более важное дело – срочно рассказать Серафине, что за посещение «Источника» Нерлису наверняка грозит знатный нагоняй, но не более того. Угрозы изгнания никогда и не было! Может быть, получится связаться с атлантийцем. Может быть, для их дружбы ещё есть надежда. И Серафина могла бы объяснить и госпоже Ночтайн, и всей школе, из-за чего произошли наводнения. Нерлису нужна была помощь водяного великана, без неё он бы погиб на суше. Наверняка многие ученики отнесутся к этому с пониманием – во всяком случае, те, кому знакома настоящая дружба.

– Большое спасибо, Мекриз, – сказала Лиа. – Ты и вправду очень сильно мне помог.

Щёки Правдолюба покраснели.

– Тогда вы, должно быть, не будете против, если в награду я заберу воспоминание о том удачном взлёте?

Лиа покачала головой:

– Я не против. Наоборот, я с радостью отдам тебе это воспоминание – то, что ты дал мне, куда ценнее сданного зачёта.

– Тогда не будет ли Ваша воздушность так любезна посмотреть мне прямо в глаза? – попросил Мекриз.

Правдолюб раскрыл чёрные кожистые крылья и, казалось, подлетел к Лиа. По крайней мере его глаза становились всё ближе, всё больше. Сверкающий водоворот гипнотизировал девочку, пока у неё не закружилась голова. Лиа услышала собственный вздох, и в её голове начал расползаться туман. И вдруг, словно по команде, туман отступил.

Лиа заморгала, словно оглушённая.

– Мекриз! – раздался звучный голос госпожи Ночтайн. – Чем ты занимаешься?

Госпожа Ночтайн стояла, выпрямившись во весь рост, в овальном проёме двери. Её единственный глаз гневно сверкал. Директор школы смотрела на Правдолюба так, что тот, попискивая, заворачивался в свои чёрные крылья, пока не стал похож на колбасу с острыми ушками.

– Как ты посмел? – прорычала госпожа Ночтайн. – Забирать воспоминания у школьницы?! – она ткнула указательным пальцем с длинным, острым ногтем фиолетового цвета в сторону духа, который виновато свесил уши.

Лиа поспешно вклинилась между Мекризом и фиолетовым ногтем:

– Всё в порядке, я подарила ему воспоминание по доброй воле, – сказала девочка. Она попыталась вспомнить, к какой части её прошлого оно относилось, но ничего не вышло. – Неверняка это было не очень ценное воспоминание, – предположила Лиа. – В любом случае я чрезвычайно благодарна господину Правдолюбу за помощь.