Я не сразу понял, о чём щебетали мальцы. Но когда салага в плаще снова, кривляясь, показал, как выглядели встреченные ими зомби, я догадался, что речь идёт о моих друзьях. Выходит, не зря Прусак опасался за парней. Гиви и Бульбаш попали-таки под выброс и превратились в безмозглых существ. А эти малолетние говнюки их взяли и убили.

Волна хмельного гнева поднялась во мне и вырвалась на волю яростным криком. Я стукнул кулаками по столу. Почти пустая бутылка подпрыгнула, упала на бок, скатилась со столешницы и, ударившись об пол, разлетелась на осколки.

– Щенок! – мой указательный палец нацелился в долговязого. – Ты убил моих друзей!

– Я никого не убивал! – заверещал длинный, изменившись в лице.

– Колдун! Стой! – Барсук бросился ко мне, схватил за руку, но я отшвырнул его. Сталкер спиной упал на соседний столик, сметая с него стаканы и бутылки. Зазвенело стекло, резко запахло разлитым по полу алкоголем.

Другие сталкеры подскочили с разных сторон. Они повисли на мне, пытаясь сбить с ног, но внутри меня как будто пробудился дикий зверь. Рослые, крепкие мужики разлетались, как куклы, стоило мне всего лишь повести плечом. Я шагнул к позеленевшему от страха сопляку, выбросил вперёд руку. Переполняющие меня ярость и злость излились наружу кипящим потоком. «Отмычка» заверещал, схватившись за голову руками. Из его носа, глаз и ушей потекла кровь, он начал медленно оседать на пол. В этот миг моя голова будто лопнула и осыпалась звенящим стеклом.

– Всё, Колдун, хватит! Я тебя предупреждал! – голос коменданта звенел от праведного гнева. – Ты чуть из парня безмозглого болвана не сделал. Если бы Бобр не огрел тебя бутылкой, неизвестно, чем бы всё закончилось. Что на тебя нашло? Совсем допился, раз на людей уже бросаешься?

– Он убил Гиви и Бульбаша, – выдавил я из себя, пытаясь встать с пола.

Сталкеры, что столпились вокруг, расступились.

– Это не он их убил, а Зона, – покачал головой Прусак. – Ляма спас твоих друзей, избавил от скитаний по проклятой земле. Ты опасен для людей, Колдун, и ты это знаешь. Давай, собирай вещи и уходи из лагеря. Тебя здесь больше не ждут, сталкер.

Комендант дал мне тридцать минут на сборы. В сопровождении группы вооружённых сталкеров я, запинаясь о каждую кочку, проследовал к дому. Гоблин – гигант размером с двухстворчатый шкаф и с лицом, больше похожим на морду бульдога, – пригнулся, чтобы не вынести лбом притолоку, и следом за мной вошёл в моё жилище. В комнате сразу стало тесно. Подпирая головой потолок, Гоблин занял всё пространство от стены до окна. Автомат в его громадных руках выглядел детской игрушкой. Я стал запихивать нехитрый скарб в рюкзак.

Напоследок я достал из прикроватной тумбочки контейнер на один слот: квадратную коробку с овальными скобками на задней стенке. Открыл тяжёлую просвинцованную крышку, глянул на тусклый колючий шар, уютно лежащий в специальном углублении. Цветные фосфоресцирующие вкрапления между тонких игл «маяка» почти не испускали свечение. Артефакт «подсел», как старый аккумулятор без подзарядки.

Порождения аномалий нуждаются в людях, как и мы в них. Как-то Семакин озвучил свою теорию о взаимодействии приблуд с человеком. Согласно ей, артефакты постепенно теряют первоначальную энергию материнского деструктива. В конце жизненного цикла любой арт становится никчёмным булыжником или рассыпается в пыль, но срок их полезного использования увеличивается в разы, если находкам дают подпитываться исходящими от человека биотоками. Профессор пришёл к такому выводу, анализируя результаты экспериментов: оставленные в покое артефакты со временем превращались в обычные камни, тогда как носимые в контейнерах на поясе долго служили своим хозяевам. Правда, как возможен такой симбиоз при просвинцованных стенках переносок, Семакин не объяснил. Видимо, для артефактов сантиметровый слой радиопоглощающего материала – не помеха.

Я взял «маяк», положил в сложенную ковшиком ладонь. Тот слабо замерцал, слегка подпрыгивая.

Я вдруг вспомнил, как месяц назад, в этой комнате за праздничным столом мы отмечали очередную годовщину нашей с Настенькой свадьбы. В памяти яркими вспышками скользили моменты того дня. «Вот Настя в нарядном платье весело и задорно смеётся. А вот храбрый и гордый Гиви со стаканом в руках произносит тост. Бульбаш читает стихи, они не всегда в рифму, но такие искренние и добрые, что аж дух захватывает и слёзы сами наворачиваются на глаза. Вот друзья дарят нам подарки: Гиви – контейнер с «ожерельем» для Насти, Бульбаш – с «маяком» для меня».

Если бы там, в логове, я вовремя заметил, что бокс с артефактами исчез с Настиного пояса…

Я накрыл «маяк» другой рукой, словно лепил снежок, и сильно сдавил. Тонкие иглы впились в кожу, кровь брызнула из проколов. Из тесно сжатых ладоней вырвалось яркое свечение.

И вдруг я увидел себя со стороны: отблески зелёного дьявольского огня плясали на меняющемся лице, из-за причудливой игры света и тени казалось, что из-под истончившейся кожи пробивается на волю уродливая звериная морда; струйки чёрной крови, что текли раньше сквозь пальцы, быстро втягивались назад. «Маяк» пил мою кровь. Я чувствовал, как он впитывает её в себя, увеличиваясь в размерах. Гладкие, антрацитового цвета иглы с хрустом проткнули кисти моих рук.

Когда иглы стали толщиной в палец и прекратили расти, я с усилием высвободил ладони, бросил уродливый колючий шар на пол. Тот запрыгал, испуская волнами тёмно-серое, почти чёрное сияние. Раны на руках тут же стали затягиваться с трескучим шипением.

Неустрашимый могучий Гоблин перестал дышать. Он вжался в стену спиной и словно окаменел, только его громадные пальцы с силой сдавили металл оружия. Автомат в его руках жалобно застонал, сминаясь, как бумага. Раздался хруст, треск – и старый «калаш» переломился пополам. Трясущейся рукой сталкер принялся быстро крестить себя, повторяя: «Свят, свят, свят!»

– Держи!

Я толкнул мыском ботинка изменённый артефакт. Похожий на чёрного ежа клубок запрыгал к посеревшему от страха Гоблину. Громила не стал дожидаться, когда колючая сфера приблизится к нему. С криками: «Изыди! Прочь! Прочь!», – он с треском вышиб дверь и выскочил на крыльцо.

Гремя оружием, в дом с улицы тут же вломились сталкеры. Они окружили меня, взяли на мушку.

На пороге появился комендант, закричал, топорща усы и сверкая глазами:

– Прекратить! Убрать оружие!

Сталкеры нехотя опустили стволы. Отступили на пару шагов. Кое-кто, в основном молодняк, подались к окну и ближе к двери. Я криво усмехнулся про себя: «Да, не тот нынче сталкер пошёл».

– Что здесь произошло?

– Ничего. Хотел Гоблину подарок сделать, а парень трусоват оказался. Ты бы пригляделся к нему, а то, не приведи Зона, подведёт в неподходящий момент.

– Ты всё никак не угомонишься, да? – Прусак нервно дёрнул щекой. – Решил напоследок всё окончательно испортить?