что «объект» (который из разрозненных данных не являлся военным судном), вне сомнения, был утоплен – не могли же, чёрт возьми, два крейсера флота Его Величества оплошать против всего лишь одного боевого корабля, устаревшего «Рюрика»! Вспомогательный вооружённый пароход «Лена» в расчёт и вовсе не брался.

Теперь, поскольку были все основания полагать, что «пришелец» погиб, безудержный (современники ещё называли его «радикальным») Джеки немного успокоился. Явная угроза Великобритании, а то и всему миру, сейчас казалась адмиралу уже не столь явной.

Почему?

А вот попробуем взглянуть на невероятную ситуацию глазами аборигена самого начала двадцатого века.

Пусть Фишер допускает, что каким-то чудным и случайным образом из грядущего попадает эдакий «Летучий голландец», несущий какие-то знания, какие-то передовые технологии, набедокурив в том числе и в умах.

Много ли он мог дать? В плане промышленных новшеств.

Много ли дал в подобной ситуации, провались «Кресси» (боевой корабль!) к Нельсону? Что смогли бы понять королевские корабелы – мастера парусных фрегатов – в паровых машинах и телеграфных аппаратах? Да и откуда на судне могут оказаться квалифицированные технические задания на производство чего-либо, да того же крейсера броненосного класса?

Примером служил добытый шпионами чертёж «идеального линейного корабля» – рисунок, концепция, не более!

Понятно, что Фишер и представить себе не мог о компьютерных накопителях информации.

* * *

Неторопливо двигаясь к юту, два монарха всем видом демонстрировали доверие друг к другу и готовность договариваться, зондируя почву по основным вопросам.

В полдень объявили обед, и вся любезная компания разместилась в большом зале для приёма высоких гостей. После трапезы венценосные особы снова уединились в кабинете. Приватное общение подзатянулось, но явно вело к взаимно удовлетворительным результатам. И только после всех предварительных «прощупываний» к переговорным процессам подошли уже с более официальной стороны.

Что бы там ни планировали до этого лорды, первой животрепещущей повесткой дня оказались слухи (или не слухи) о результатах встречи русского царя с кайзером – отосланная Извольскому шифротелеграмма нанесла свой расчётливый укол.

«Добрый дядюшка» Эдуард с укоризной поставил вопрос: «Ты с нами или с ним… в смысле – с кайзером?»

Тут и настал момент, скрыв торжествующую улыбку, вспомнить сказанное давеча господином Гладковым: «Пусть они дёргаются и предлагают».

Никуда не делась «горячая тема» – война на Дальнем Востоке.

Япония – инструмент Британии против Российской империи и в перспективе против САСШ. Просто так своего союзника англичане не сдадут. Будут компромиссы.

«Компромиссы на компромиссы», – Романов смотрел на всё спокойным умом, уверенный в собственных знаниях и прогнозах. Со всем набором встречного дипломатического манёвра и торга.

Тот же предложенный проект совместной разработки саудовских нефтяных месторождений уравновешивает любые амбиции Лондона в Средней Азии. Теперь при разделении Персии на две сферы влияния – британскую и российскую – одеяло можно потянуть на себя куда как сильнее.

Английская разведка, вне сомнений, без дела не сидела, вынюхивая и роя носом землю. А потому операция дипломатического корпуса Российской империи предполагала ряд отвлекающих шагов – помимо эмиссаров, отправившихся к саудовскому королю Абдул-Азизу, параллельно для отвода глаз был послан целый ряд других миссий и экспедиций. На прилегающие и сопредельные аравийские территории, включая даже ныне колониально зависимые страны Северной Африки.

Что касается дальневосточных притязаний – британцы не скрывали, что, несмотря на исход войны, намерены сохранить потенциал союзника. Экспансию России старались (уже не так явно) всячески купировать. Напирали на отсутствие любых преференциальных прав на территориях Китая, за исключением той, на которую распространяется аренда Ляодунского полуострова. Не забывая коммерческие вопросы, связанные с крейсерской войной российских рейдеров, покуда война продолжается. И это лишь неполный список.

Так или иначе, преобладающие интересы на Корейском полуострове были оставлены за Россией, но с оглядкой на постфактум окончательных переговоров враждующих сторон. Заверено в отказе Англии от дальнейшей активной поддержки Японии. Однако дислоцированная в Вэйхайвэе эскадра оставалась на месте, якобы «для соблюдения надзора и покровительства в деле скорейшего заключения мира в регионе». Каково!..

К слову сказать, и Арктика оказалась в одном из пунктов переговорного внимания.

Причина – оглашённая ранее официальная нота Министерства иностранных дел Российской империи «о полярных владениях», где были высказаны в том числе притязания на Шпицберген.

Забегая вперёд, стоит отметить, что и тут Романов одержал некоторую победу – как говорится, «проси больше, получишь сколько надо». Озвучив претензии на весь архипелаг Шпицберген-Грумант, удалось заполучить большую его часть. Британская поддержка была обеспечена.

Не обошлось без встречных предложений, исходивших… конечно, от беспокойного первого морского лорда, горячо ратовавшего за арктические исследования под патронажем географических академий.

«Ну-ну! И этот туда же, – невзыскательно оценил Николай, вспомнив ко всему захлёбы Вильгельма, напористо проталкивающего совместную германо-российскую экспедицию на Северный полюс, – уж очевидно, с чего и Фишер вдруг стал афишировать (хм, Фишер афиширует!) такую любовь к ледяным просторам – оправдать английское присутствие близ наших секретов».

Так или иначе, полуобстоятельно (на пару выкуренных папирос) и этому уделил внимание, обсудив перспективы Северного морского пути.

* * *

Море было столь тихим, что гости и хозяева в течение двух суток раута даже не сходили на берег.

Впрочем, вердиктные протоколы договора составляли уже в ответном визите на королевскую яхту. Бумаги исписывались долго вручную – Эдуард, следуя устоявшейся традиции, не терпел машинописный текст. Не желал снимать и копии.

Договор длинным списком был разбит на части, кои будут вступать в силу поэтапно. Запустить процесс Антанты (приобщение к «сердечному соглашению» против Германии) решено было только после приемлемого окончания войны на Дальнем Востоке. Как и Саудовский проект, между прочим.

До этого момента (формального размена ратификаций) Николай категорически сохранял «Бьёркский договор» в подвешенном состоянии.

Эдуарда не покидало чувство, что он недооценил племянника.

И только на пятый день, после прощального банкета в честь мира и согласия между двумя державами, погрохотав салютными пушками, увешанные флажными сигналами императорские яхты снялись с якорей, направляясь в порты приписки.

Истеблишмент

Цилиндры сданы в гардероб, неформально расслаблены узлы пикейных галстуков, огрузнув в креслах – нога на ногу. Треножники чайных столиков подле сервированы не традиционно, а вечерним набором джентльменов, и… не сигарный дым, попавший в глаза… не крепость напитка, скупым глотком в пищеводе – снисходительность поморщила лицо.

– Вы знаете, как я отношусь к Фишеру, но, бесспорно, его агрессивность содействовала нашим самым дерзким пожеланиям. О, да… они с Эдуардом немного заигрались, думая, что ведут исключительно свою рискованную партию, но опять-таки…

Это «опять-таки» немного зависло паузой.

Ах, ну как же… русские арктические странности на первых полосах, в политических кулуарах, в секретных папках спецслужб –