Нежить рванула вперед, загребая лапами снег. Он разлетался колкой искристой крошкой. Я видела перед собой лишь красные глаза, которые за удар сердца налились смертельно-алым огнем, пасть распахнулась, уже предвкушая, как челюсти сомкнутся на одной глупой ведьме. Но я, взяв разгон, в последний миг ушла в сторону и в прыжке оттолкнулась от одного из надгробий. Мое тело оказалось на миг почти параллельным земле.

В эту краткую долю мгновения я услышала свист за спиной, словно удар хлыста вспорол морозный воздух. Оглянуться не могла, но тварь, несущаяся на меня, что-то увидела. Испуганно дернулась, отвлеклась от меня, уходя в сторону. В мою сторону.

Я так и не выпустила котелок, даже идя в лобовую на грима. Утварь лязгнула дужкой, на миг зависнув горизонтально и показав небу и снегу бока, и… котел со свистом наделся прямо на морду ошалевшей нежити. Почти в то же мгновение я услышала «трунь» — кинжал по рукоять вошел прямехонько в могильный крест. Не дернись нежить, и он бы красовался между ее глазниц.

Грим взвыл, замотал башкой, пытаясь скинуть чугунный «намордник». Я моталась следом, не выпуская дужку из сведенных судорогой пальцев. Особенно сильный рывок чуть не выдернул руку из предплечья, швырнул меня в сторону, едва не впечатав в надгробие. Я невероятным усилием согнула локоть и вцепилась в шерсть взбесившейся твари. Спустя несколько мгновений, когда всерьез подумывала, почему не сдохла еще полгода назад, в лазарете, смогла с грацией беременной каракатицы взобраться на холку обезумевшего грима.

— И-ди-от-ка! — спустя несколько ударов сердца прокомментировал котел, внутри которого щелкала челюстями, выла и рычала гримья морда.

Тварь, выписывавшая по кладбищу лихие пируэты, была полностью с этим согласна, перестала выть и сосредоточилась на размазывании одной чародейки тонким слоем по насту. Грим подо миой неистовствовал и бесновался. Я уже не представляла, где небо, где земля, а где те, кого я прикончу сегодня вечером. И я не о нежити. Несколько раз приложилась об ограду.

— По-мо-гай! — с риском откусить себе язык выдала я, гарцуя на взбесившейся нежити.

— Ка-а-ак?

— Как. С. Той. Шавкой! — Я выплевывала слова, как арбалет — болты. Быстро и четко, в перерывах между взбрыками твари. — Отвлеки ее!

— Про-бо-вал. Но на бешеную нежить внушение инкубов не действует.

Здорово. Интересно, за что мне такое везение от госпожи Судьбы? Н-на тебе, Магда, нежить, да не абы какую, а прямо-таки элитную. Мало того, что здоровую как бык, так еще и бешеную. В общем, уникальную со всех сторон: от хвоста до носа.

— Тогда сожри! — крикнула от отчаяния в обход любой логики, даже женской.

— Магда, прыгай! — Крик Эрриана откуда-то сбоку.

Почему именно сейчас нужно сигануть с этой черной шкуры, я не поняла. Но рефлекторно оттолкнулась от грима, разжимая руки. Именно в этот миг тварь перекувыркнулась. Она хребтом прокатилась по снегу. Окажись я на спине грима — была бы уже трупом, раздавленным тяжеленной тушей нежити. Но я успела в последний момент.

Хотя спасение было сомнительным. Тут же рядом с одним из надгробий раздался рык. Еще один грим…

Я попятилась сидя, спиной вперед и ерзая по снегу ягодицами. Да что это за день такой! Не успеваешь себя спасать.

Тварь, в отличие от первой, выходила медленно. Сначала из-за плиты показался ее пос. Он напоминал мне по цвету протухший кусок мяса. Ноздри чуть подергивались, вбирая запах моего страха. Вот только не было привычных для живых облачков пара. Как и дыхания. Ну да, нежить же несколько ударов колокола может без воздуха обходиться. Не в пример одной ведьме, у которой не было при себе не то что самострела, чтобы защититься, а даже котелка.

Визг, который огласил в следующий удар сердца все окрест, так же быстро стих. Морда грима упала в снег, красный огонь глаз начал тухнуть. А в следующий миг из-за надгробия шагнул Эрриан. Жутко злой Эрриан, которого я сейчас боялась ничуть не меньше, чем нежити.

Вот только придушить одну светлую ведьму темный не успел. Его отвлек рык. Тварей было много. Очень. И они начали окружать нас. Путь к спасительным воротам кладбища оказался перекрыт.

Эрриан обернулся так, чтобы я очутилась за его спиной, а с другой стороны меня защищала могильная плита. Темный неотрывно следил за тварями. И хотя он не шевельнулся, его вопрос был адресован именно мне:

— Как вы здесь оказались?

Вкрадчивый голос. И вроде не было в самих словах ничего опасного, если бы не тон. Наверняка именно таким чернокнижники обещают своей жертве на алтаре долгую и мучительную смерть.

— Прибежали тебя спасать, — выдала я чистейшую правду. Будь неладен этот Джером!

— Да уж… — не отвлекаясь от приближающейся стаи, зловеще изрек лунный. — Теперь я знаю, что значит прийти на выручку в духе светлых: это пустить весь план гриму под хвост. А вслед за ним — и свои жизни.

— Слушай, лунный. Я тут к тебе со всей душой, с котелком спешила. А ты… — Я задохнулась от возмущения.

— А я сейчас скомандую: «Лезь на дерево!» И ты полезешь, — поудобнее перехватывая меч, продолжил Эрриан.

— Какое еще дерево?

— Вон то. — Кивок лунной головы влево.

— А ты?

— А я наконец-то смогу заняться делом вместо того, чтобы переживать, как бы не загрызли одну ведьму. Беги на счет три, — скомандовал Эрриан.

Именно в этот момент один из гримов прыгнул на темного.

— Три! — рявкнул Эрриан, мгновенно сориентировавшись и отложив арифметическую прелюдию из «один» и «два».

Да чтоб его! Все у этих темных не как у людей. Это я подумала, резво скача зайцем через могильные ограды. На березу взлетела за один вздох, крепко обняв ствол.

— Кар-р-р! — возмущенно раздалось над головой.

Воронья стая, уже обрадовавшаяся, что после гримов ей будет что поклевать, негодовала.

Зимнее солнце отливало красным золотом. Погост, зима, белые волны, укутавшие все вокруг. Ажурные снежные хлопья на тонких ветвях — словно души давно умерших. И на фоне этой вечности — закладывающий второй круг по кладбищу Джером. Удирая от грима, он действовал в точности с правилами шахматной партии: играя со смертью и попав в переплет, спасался матом. Исключительно матом: оружия при смуглом не было, магией он не пользовался. Неужели после бурной ночи так и не восстановил резерв?

Видимо, подобный вопрос возник и у Эрриана. Потому как, мельком глянув на этого бегуна, который не иначе как решил поставить новый рекорд на длинной дистанции с барьерами, он рявкнул:

— Какого святого ты носишься и орешь? — Вопрос совпал с резко оборвавшимся воем очередной твари: Эрриан рассек ее пополам. — Ты же, мать твою за ногу, пожиратель душ! Тебе оружие не нужно, чтобы убивать.

— Нежити это не касается! У нее нет души! — лихо перемахнув через кованую оградку, крикнул Джером. Правда, та отомстила за надругательство: один из шипов уцепил-таки порты смуглого. Треск ознаменовал, что с этого мига у Джерома прорехи не только в планах по спасению друга, но и на штанах. Впрочем, смуглого, сверкавшего подштанниками в сердечках, это ничуть не смутило. Он, не сбавляя скорости, проорал в ответ: