– Ясно, со свидетелями вышел полный облом, – резюмировала я. – А что с основным подозреваемым? Я имею в виду Сергея Гудкова.

– Я разговаривал с этим подонком. Он не отрицал, что общался с Юлей в отсутствие своего двоюродного брата. Дескать, пришел к Павлу по делу, но не застал его дома. Алферьева же стала его обхаживать, искушать, постепенно снимая с себя одежду. Сергей едва вырвался из ее цепких объятий и унес оттуда ноги, – Дедикин саркастически усмехнулся.

– А с Галиной Чаусовой вы не общались? – поинтересовалась я.

– Нет, – Иван Кузьмич озадаченно мотнул головой из стороны в сторону. – А кто это?

– Это бывшая сожительница Грибова. Он бросил ее из-за Алферьевой, – пояснила я.

– Да-да, я вспомнил. У меня в планах была встреча с ней, но я не успел ее опросить – Грибов меня уволил.

– Ясно. А как насчет Владимира Панютина, помощника Павла Игоревича?

– Признаюсь, этот парень мне с самого начала не понравился. Какой-то он мутный, неестественный. Только у него было неоспоримое алиби – Владимир ездил вместе с Грибовым в ту командировку. Я чувствовал – надо следить за Гудковым, но мне не хватило времени. Клиент потребовал меня к себе с отчетом. Мне не удалось убедить его, что Алферьева сама жертва. Павел стал упрекать меня в непрофессионализме, причем делал он это в крайне нелицеприятной форме. Я же не мальчик, чтобы все это выслушивать, поэтому нанес Грибову контрудар, напомнив о том, что пятнадцать лет назад он едва не перешел в разряд уголовников.

– Как вы это узнали?

– Когда Грибов нанял меня, мне показалось, что мы когда-то с ним раньше встречались. Через своих бывших коллег я пробил его по базе данных и узнал, что по молодости Павел едва не схлопотал срок за нанесение тяжких телесных повреждений школьному приятелю своей жены. Я тогда только перевелся в Октябрьский РОВД из Покровска и сам этим делом не занимался, но видел того подозреваемого пару раз в допросной. Стоило мне напомнить Грибову о том уголовном деле, как он совершенно перестал контролировать свои эмоции. Павел начал угрожать мне и, что примечательно, выполнил свои угрозы. Через несколько дней меня вызвали в разрешительный отдел и показали выписку из моей медкарты о контузии, полученной в Чечне. Майор сильно удивлялся, как мне могли дать справку на ношение оружия, если я того, – Дедикин повертел пальцем у своего правого виска. – Когда я работал в милиции, никаких вопросов о моем психическом здоровье не возникало, а когда я стал частным детективом, они вдруг появились. Меня обвинили в том, что я подделал медицинскую справку, и лишили лицензии. Вот тут я озаботился вопросом, почему Грибов, имея связи в полиции, прибегнул не к официальному расследованию, а к частному.

– Боялся огласки, чтобы не уронить свою деловую репутацию, – подсказала я.

– Вот-вот – репутацию. Уж больно он ею дорожил! Осознав это, я решил сделать ответный шаг и показал знакомому журналисту фотографии, которые дал мне Грибов, – не без гордости за свой смелый поступок поведал мне Иван Кузьмич. – На одной из них был изображен его раздолбанный «Лексус», на другой – жуткий погром в его квартире. Как ни странно, Павел Игоревич не ответил мне на этот удар. Надеюсь, пусть запоздало, но все же он понял, что поторопился списывать меня со счетов.

Я вспомнила содержание иронично-обличительных статей и признание самого Грибова о том, что после тех публикаций ему было нелегко вести свой бизнес на прежнем уровне. Меня тоже удивило, что Павел Игоревич не стал дальше мстить Дедикину. Но, поразмыслив, я пришла к выводу, что у него появились другие, более важные заботы, связанные с восстановлением своих позиций в деловых кругах Тарасова. Но вслух, чтобы не обидеть пенсионера, я сказала другое:

– Вероятно, Грибов просто осознал бессмысленность этого противостояния.

– Может, и так, – согласился со мной Иван Кузьмич. – Ты, Таня, только не обижайся на то, что я в прошлый раз ничего не стал рассказывать. Прежде всего я думал о тебе. Но, как выяснилось, останавливать тебя было уже поздно. Истина, конечно же, должна быть установлена, но мне поспособствовать этому нечем.

Я на самом деле ожидала от Дедикина большего. Но он, оказывается, не смог закончить расследование, потому что у него возникли непримиримые разногласия с клиентом. Что ж, бывает…

– По крайней мере, я уже не буду тратить время на отработку Владимира, поскольку у него есть алиби. Зато Гудковым придется заняться поплотнее.

В ответ Иван Кузьмич сочувственно вздохнул. Я попрощалась с пенсионером и поехала на встречу с Валентиной Мазеповой.

* * *

Когда я зашла в кафе «Кэт», там не было ни одной женщины подходящего возраста. Юля говорила, что соседка старше ее лет на десять, стало быть, ей было немного за тридцать. Я села напротив входа и, посматривая на новых посетителей, стала изучать меню. Когда на пороге появилась невысокая кудрявая блондинка, мне сразу же стало ясно – это та, кого я жду. Молодая женщина окинула взором зал и направилась к свободному столику. Он был как раз рядом с моим.

– Простите, вы – Валентина? – обратилась я к ней.

– Да, – кивнула она и сделала шаг к столу, за которым я сидела. – Значит, это я с вами здесь встречаюсь? Извините, я забыла, как вас зовут…

– Татьяна, – представилась я.

К нам подошла официантка и поинтересовалась:

– Вы готовы сделать заказ?

– Принесите мне стакан минеральной воды без газа, – недолго думая, ответила ей Мазепова.

– А мне апельсиновый фреш, – попросила я и незаметно включила диктофон.

Когда официантка удалилась, Валентина сказала:

– Моя мама частенько повторяла, что инициатива всегда наказуема. И почему я ее не слушала?

– Разве вас кто-то собирается наказывать?

– Да вы же сами спрашивали меня по телефону, как Грибов отреагирует на то, что я посоветовала Юле не дожидаться его возвращения домой и даже отвезла ее на своей машине в Ртищево. – Сама не подозревая того, Мазепова проговорилась.

Я понятия не имела, что она отвозила куда-то беглянку на своем авто.

– А почему именно в Ртищево? – уточнила я.

– Очень странный вопрос для частного детектива, – усмехнулась Валентина. – Хотя вы можете этого и не знать. Если Тарасов пассажирский – это станция Приволжской железной дороги, то Ртищево-I – уже нет, поэтому, отправляясь куда-либо из Ртищева, Юля могла быть уверена, что ее быстро не вычислят. Там уже другие базы данных на пассажиров. Вы, наверное, думаете, откуда мне это известно? Да все очень просто! Мой муж работает в управлении Приволжской железной дороги, поэтому я кое в чем разбираюсь.

– Алферьевой просто повезло с вами.

– Не повезло, – возразила Мазепова и благодарно кивнула официантке, которая поставила перед ней стакан воды. – Я слишком долго решалась на то, чтобы выяснить, что там происходит. Мне надо было сразу, как только я услышала непонятный шум наверху, а потом Юлин пронзительный крик, подняться к ней, но я колебалась. Когда же я все-таки устала гадать, в чем дело, и пошла наверх, то было уже слишком поздно. Сергей сделал свое дело и ушел. Мы столкнулись с ним на лестничной площадке. Видок у него был, надо сказать, сильно помятый. Он прикрывал рукой щеку, которую Юлька ему расцарапала.