– Эй, ты!.. Как тебя? А, Стешко! А спроси ты у этого старосты, почему они в лесу прятались и даже не пытались тушить пожар.

Стешко пьяно, но с пониманием кивнул головой и отправился на дальний угол стола, на котором разрешили присутствовать старосте и еще нескольким старикам селения. И хотя это был дом старосты, самый большой и вместительный в Айхо, его стол едва уместил благородных гостей селения. Слуги и воины рыцарей и герцога веселились прямо у костров, на которых тушами жарились сочные бараны. Исключение, как впрочем и всегда, составили Арес и Марс, столбами возвышающиеся над плечами своего владыки. Вина они не пили вовсе. А вот когда и что ели – трудно было сказать. Как и то – спали ли они когда-нибудь. Вот только Арес ступил на несколько шагов вправо и занял позиции между герцогом и его девицами. Он уже начал зорко следить за жизнью и честью «подарков» Джованни Санудо.

Рядом с девушками и женщиной с младенцем скромно ограничивался лепешками, сыром и молоком священник «каталонцев», пастор еще довольно молодой, но строгих правил. Весь путь до селения он проделал собственными ногами, отказавшись от лошади и места в повозке. Не замечая трудностей дороги, он ступал старыми поршнями[70]на острые камни, оступался во впадинках и несколько раз едва не упал, споткнувшись об корни деревьев, дерзко выползших на проторенный человеком путь. При этом он ни разу не оторвал глаза от небольшой книги, которую читал нараспев в полголоса. К пище священник прикладывался не часто, так как весь вечер вел тихую беседу с ученым лекарем. Хотя если уж быть точнее, тихой эту беседу назвать было трудной, так как час от часу Юлиан Корнелиус громко возражал служителю бога, а то и вызывающе смеялся.

Почти не заметными весь вечер оставались рыцари «каталонцы». Находясь в плену каких-то причуд, они не ели мяса и не пили вино. Таким поведением они показывали свое желание покинуть застолье и предаться отдыху. Вот только их глаза не позволяли встать от стола и распрощаться с попутчиками до утра, ибо глаза рыцарей не принадлежали им. Они уже были преданными вассалами храбрых девушек. К этому счастью прибавилось и прикосновение молчаливого рыцаря к собственному плащу. Ведь его только недавно вернули ему, прикрыв обгоревшую одежду девушки шерстяной накидкой от щедрот старосты селения.

Несмотря на такую скучную компанию, Джованни Санудо был рад этому вечеру. Он уже успел многое обдумать, а теперь ему хотелось немного поговорить ни о чем:

– Так что там староста говорит? – крикнул он через стол шатающемуся властеличу Стешко.

Тот допил вино из глиняной кружки и улыбнулся:

– Староста правильный старик. Толковый. Жизнь повидал со всех сторон. Как только начался пожар, велел он всем брать лопаты и идти в лес…

– В лес? – не понял герцог.

– Ну, да! Там у них ямы с дубовыми желудями. Нужно их было забросать землей и окопать.

– Странно как-то. Что же им желуди дороже домов собственных? – не удержался Юлиан Корнелиус.

Этот вопрос желал задать и герцог, но ученый выскочка его опередил. Кулаки Джованни Санудо помимо воли сжались.

– А что тут странного? – пожал плечами сербский властелич. – Говорю же, староста на своем месте. Он знает повеление круля Стефана – половина всех желудей в окрестностях, прилегающих к селению – собственность самого круля! И не приведи Господь, если с ними что случится. Тогда не только дома сгорят…

Глаза Стешко блеснули огнем, а рука до половины вытащила меч.

– Это что, на всех землях подвластных королю Стефану Душану собирают половину желудей для него? – подал голос рыцарь-«каталонец».

– Не для него, – замотал головой властелич. – А для его свиней. У круля нашего такое количество свиней, что счета им нет. Воинам нужно много мяса и жира. А воинов у Стефана Сильного очень много. Храбрых и сильных воинов. Скоро все земли будут принадлежать славным сербам…

Сильный удар кулака по столу остановил расхрабрившегося серба. Стешко глянул на стол и увидел гневно сжатый кулак молчаливого рыцаря-«каталонца». Струйка пота скатилась со лба воина круля Стефана.

Все замерли в ожидании грозового разряда, что, казалось, сгустился под высоким потолком.

И тут неожиданно к грохнувшему молоту потянулась девичья ладонь. Она успокаивающе легла на большой рыцарский кулак, и так же неожиданно легко разжала его. В свете нескольких факелов на стене и доброго десятка свечей на столе все увидели, как сильно обожжена ладонь рыцаря. Именно ею молчаливый «каталонец» сбивал пламя с одежд храброй девушки.

– Ладно, – с усилием выдавил Стешко. – Скажу крулю, тот решит.

А пока все приходили в себя, девушка выскочила из-за стола и бросилась в угол дома, где лежали вещи всех гостей. Она недолго искала в своем мешке и скоро вернулась со стеклянным горшочком странной формы. Не произнося и слова, девушка подошла к раненому рыцарю и с улыбкой на устах протянула к нему свою руку.

Рыцарь в странном безволии тут же отдал ей свою обожженную ладонь. Все в том же напряженном молчании все уставились на то, как быстро и умело девушка смазала рану мазью, а затем плотно забинтовала ее чистой полоской выбеленного льна.

Рыцарь молча кивнул головой в знак признательности и спрятал раненную руку под плащ.

– А ты что, лекарь, не мог посмотреть у кого какие раны? – с усмешкой спросил великий герцог.

Юлиан Корнелиус непонимающе пожал плечами:

– Ели бы кто обратился ко мне… Собственно это не тяжелый случай. На свежем воздухе такие раны у настоящего рыцаря быстро заживают. К тому же у меня нет сейчас необходимой мази. Да и не нужна славному рыцарю никакая мазь. Достаточно в таких случаях не утруждать руку, вознести молитву святому Лазарю и не горячить себя вином и мясом. Впрочем, они и так себя ничем не горячат. Святой отец говорит, что сегодня у них пост и….

– Нам не нужно соблюдать этот необязательный пост, – прервал лекаря Джованни Санудо.

– Соблюдение поста, указанного священным писанием – богоугодное дело, очищающее не только душу, но и тело человека от греха и излишеств, – тихо произнес священник. – Как говорил святой Исаак Сириянин: «Пост есть оружие, уготованное Богом… Если постился сам Законоположник, то как не поститься кому-либо из обязанных соблюдать закон?» Пост есть сугубое воздержание, чтобы восстановить утраченное равновесие между телом и духом, чтобы вернуть нашему духу его главенство над телом и его страстями. Впрочем, вы правы – этот пост короткий и только для священнослужителей и лиц особой духовности. Сегодня пятница – это день терпения издевательств, мучительные страдания и крестная смерть Искупителя человечества Иисуса Христа. Вспоминая о них, как может христианин не ограничить себя путем воздержания?

– А я говорю ему, – Юлиан Корнелиус пьяно тыкнул пальцем в грудь священника. – Пост – это лечение, а последнее бывает часто нелегко. И лишь в конце всего лечения можно ждать выздоровления, а от поста ждать плодов Духа Святого – мира, радости и любви к Богу…