Я присела, внимательно изучила игрушку, вернула ее мальчику и улыбнулась матери Сэма Кэти:

– Доброе утро!

Хотя на прошлой неделе мы приятно посидели за чаем, я чувствовала себя в ее обществе немного неловко – не представляла, как мы с ней поладим без Сэма.

– Доброе утро, Дженна! Спасибо за приглашение. Гарри всю неделю ни о чем другом не говорил. Ну почти ни о чем. – Кэти помрачнела, и я решила, что мальчик продолжает изводить ее просьбами познакомить с отцом.

– Я очень ждала вашего прихода. Хотите что-нибудь выпить?

– Если вы не против, сбегаю в «Теско». Больше двух часов не задержусь.

– Не спешите. Нам с Гарри будет чем заняться. Правда, малыш?

Но мальчик уже убежал и болтал с Рейчел. Я попрощалась с Кэти и присоединилась к ним. Гарри стоял на коленях и быстро двигал туда-сюда палочкой с пером на конце перед черным котенком. У котенка была белая полоска поперек носа, и из-за этого его назвали Зеброй. Котенок, присев на задние лапы, внимательно следил за игрушкой и вдруг прыгнул. Гарри завопил от восторга. Обычно мы не берем на передержку животных, если их хозяева в отъезде, но Зебра принадлежала одному из друзей Линды и Джона, а Джон быстро сдается, если его просят об одолжении.

Гарри играл с Зеброй большую часть утра, а когда котенок устал, Рейчел подхватила его и посадила обратно в клетку.

– Пойдем, Гарри, посмотрим, что здесь, только не шуми. – Я взяла мальчика за руку и провела в небольшой кабинет.

Он шел к собачьему вольеру очень тихо, на цыпочках, стараясь не производить ни звука. А когда увидел под некогда белым флисовым одеялом маленькую черную дворняжку, зажал обеими ладонями рот.

Я полушепотом объяснила, что собачку подобрали в парке, решив, что ее сбила машина. Ее назвали Лавандой по названию куста, под которым она лежала.

Животное не было чипировано, и за ним до сих пор никто не обратился. Мы подержим собаку, пока не заживет лапа, а потом передадим в переполненный приют, где псины дрожат от страха между прутьями ограждения, а люди осматривают клетки, выбирая самую симпатичную. Собаки беспрестанно лают и кидаются на сетку – возьми меня-возьми меня-возьми!

– Значит, ее никто не любит? – На глаза мальчика навернулись слезы, голос сорвался.

Я успокаивающе погладила его по руке.

– Мы этого не знаем. Возможно, где-нибудь живут ее хозяева, которые ищут ее, хотя по состоянию ее шкурки и выпирающим ребрам я в этом сильно сомневаюсь.

– Я ее люблю. Очень сильно люблю. Можно я ее возьму?

Мы это уже проходили в прошлые визиты Гарри. Мне даже казалось, что ему больше не стоит сюда приходить, уж слишком он эмоционален, но Кэти утверждала, что мальчик получает удовольствие от посещения клиники, и просила позволить снова его привести.

– Будем надеяться, что ее хозяева скоро появятся, – дипломатично отозвалась я, понимая, что Кэти не придет в восторг от предложения взять в дом собаку.

– Мама говорит, с собаками много возни. С детьми тоже много, но с собаками больше, – заявил Гарри.

– Это верно. За ними нужен присмотр.

– Да. Их нужно кормить, выгуливать. Как ты думаешь, у моего папы есть собака?

Вопрос застал меня врасплох. Чтобы выиграть время и обдумать ответ, я решила наполнить миску Лаванды водой.

– Откуда мне знать, Гарри. – Это все, что пришло мне в голову.

– Если у папы есть собака, я стану с ней гулять, буду ее любить, а собака будет любить меня. Я скоро познакомлюсь с папой.

– Вот как? – удивилась я. Видимо, Кэти удалось выследить своего благоверного.

– Да. Я попросил маму нас познакомить. Хочу, чтобы он повел меня в парк. Знаешь Дебби из моей школы? Я с ней сижу, хотя она мне не нравится. Все время ковыряет в носу и бросает козявки на пол, когда думает, что никто не видит. Ее папа спит теперь в другом доме с тетей Шарон, хотя она ненастоящая тетя Дебби. Правда, глупо? – Речь Гарри лилась таким быстрым потоком, что мне пришлось прервать свое занятие, чтобы вникнуть в смысл. – Каждое воскресенье папа водит ее гулять. Они не могут оставаться дома и играть в видеоигры, потому что у тети Шарон каждый раз болит голова. Квартирка у них маленькая, и на свежем воздухе все равно лучше. А в парк они идут, потому что папа Дебби говорит, что больше ничего осилить не может, поскольку ее мама его окончательно выдоила. Но в парке, по-моему, хорошо. А если тетя Шарон болеет, они могут погулять подольше и поесть в «Макдоналдсе».

Гарри перевел дыхание, и я решилась задать вопрос:

– Твой папа с вами уже связывался?

– Нет, но мама говорит, что прикатится, как фальшивая монета. Не понимаю, при чем здесь монета?

Плохо дело, подумала я, но лишь пожала плечами:

– Не знаю, Гарри. Хочешь отмерить корм для Лаванды?

Собака следила, как мальчик наполнял сухим кормом мерный стакан и пересыпал кусочки в миску из нержавеющей стали. Затем взял миску обеими руками и понес ее Лаванде, которая не пошевелилась, но завиляла хвостом. Когда Гарри поставил корм в вольер, собака понюхала, облизнулась и умоляюще посмотрела на нас, словно прося разрешения поесть.

– Бери, девочка, – сказала я и почесала ее за ухом. – Здесь тебя никто не обидит.

Лаванда разворошила носом корм, громко фыркнула и стала жадно глотать.

– Мне надо в туалет, – сообщил Гарри. – Когда выйду, минуток пять лучше переждать. – Он помахал перед носом ладонью. – Так Сэм говорит.

Когда мальчик шел по коридору, за ним неслись переливы смеха. Он закрыл за собой дверь, а я вышла во двор. Рейчел сидела за складным столом.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила я.

– Окончательно вымоталась. Скоро отчалю. Есть секунда пообщаться?

– Конечно. – Я села напротив нее. – О чем ты хотела поговорить?

– О тех фотографиях Калли у тебя на кухне.

Мои ладони скользнули по столу, когда я резко встала. В мягкую кожу между большим и указательным пальцами впилась заноза. Я поморщилась при виде упавшей на столешницу капли крови и выдернула из руки крохотный кусочек дерева.

– Дженна, сядь, пожалуйста.

– Вроде бы зазвонил дверной колокольчик. – Я, прислушиваясь, склонила голову, но ничего не услышала, кроме щебетания птиц, качающихся на зеленой сетке и с восторгом расклевывающих шарики в кормушке.

– Кэти нас найдет, никуда не денется. Я понимаю, ты хочешь поддержать родителей Калли, и всячески это поощряю. Ну а я, поверь, хочу поддержать тебя.

– Верю. – Я тяжело опустилась на скамью, и она с хрустом сдвинулась на гравии.

– Я по тебе скучаю.

– Я здесь, никуда не делась.

– Физически. А мыслями? Ты полностью поглощена Калли. Не стану утверждать, что могу представить, каково это – носить в себе кусок другого человека, но…