– Где он был? – спросил Сэм.

– На Миллер-роуд, – ответил привезший мальчика полицейский. – Молодая мамаша услышала, как он плачет под окном, и вышла посмотреть, в чем дело. Не многие бы так поступили в наше время. Он подвернул ногу. Мы организовали ему тщательный осмотр. Все в порядке, ничего не сломано.

Кэти разжала объятия, но продолжала держать Гарри, словно опасаясь, что он снова исчезнет.

– За каким дьяволом тебя туда понесло? Мы чуть не умерли здесь от страха. – Кэти повысила голос.

Мальчик снова всхлипнул, и вместо него заговорил полицейский:

– Он сказал, что пошел в туалет, а потом вернулся в приемную к Дженне, которой там не оказалось.

Я беспокойно заерзала на стуле.

– Тут он увидел в парке какого-то мужчину, который помахал ему рукой. Гарри помахал в ответ, решив, что это неожиданно, желая сделать ему сюрприз, явился отец. Он выскользнул через незапертую дверь (при этих словах я снова поежилась), пошел следом, но не сумел его догнать. Тогда он побежал и подвернул лодыжку.

– А этот человек – как он выглядел? – спросила я.

– Мальчик не сумел его описать. Только сказал, что на нем были джинсы и черная куртка с капюшоном. Согласитесь, им мог оказаться кто угодно.

Через полчаса гостиная постепенно обезлюдела, и отец спросил, не нужно ли отвезти меня домой.

– Может, останешься ненадолго? – предложил Сэм.

Я кивнула и на прощание обняла родителей.

– Спасибо, что пришли.

– Всегда к твоим услугам, – бросил отец, но при этом смотрел на мать. – Будем двигаться, Даф?

– Я могу взять такси, Кен, – сказала она.

– Если я тебя отвезу, то могу покосить газон, а потом, если захочешь, поговорим.

Мать, словно ожидая наставлений, закатила глаза и спросила:

– Ты ел?

– Только мисочку кукурузных хлопьев.

– Разве это еда? Я испекла пирог. – Не глядя на мужа, она повернулась и пошла на улицу.

В окно я видела, как она в ожидании остановилась у машины. Отец открыл ей пассажирскую дверь, и хотя мать оттолкнула его руку, когда он, подавая ей пряжку ремня безопасности, потрепал ее по плечу, я подумала, что это может быть началом чего-то хорошего.

Сэм вез меня домой и, не отрываясь от руля, с шуршанием рылся в пакете с карамелью, а потом неловко снимал обертку. В былые времена я сдирала с конфетки фантик и засовывала карамель ему в рот, но теперь такое поведение казалось непозволительно интимным. Мы остановились на светофоре, мотор урчал, а я разглядывала особняк из красного кирпича, странно смотревшийся на улице, по которой мы ехали. По обеим сторонам от входа по шпалерам вилась жимолость, к унылому небу тянулись бледно-розовые клематисы.

Все это выглядело так пронзительно красиво – и так пронзительно естественно. Я понимала: если бы с Гарри сегодня случилось что-то ужасное, я бы больше никогда не смогла воспринимать мир по-прежнему.

Сэм добрался до начинки конфеты и, прежде чем проглотить, с хрустом ее разжевал.

– Я хотел с тобой поговорить. – Я повернулась к нему, но он по-прежнему смотрел на дорогу, и его лицо оставалось бесстрастным. – О твоей одержимости Калли.

– У меня нет никакой одержимости. Это синдром вторичного травматического стресса.

На этот раз Сэм был заметно удивлен:

– Ты уже с кем-то консультировалась?

– В пятницу ходила к Ванессе. Понимаю, я немного зациклилась.

– И сняла фотографии на кухне?

– Как ты о них узнал? – Я старалась, чтобы мой голос прозвучал не слишком резко.

– Рейчел сказала. Она о тебе беспокоится. Мы оба о тебе беспокоимся.

– Вы обсуждали меня за моей спиной? Хорошенькое дельце! – Во мне, словно пенящаяся кислота, закипела ревность. Рейчел не упоминала об их разговоре.

– Не пойми это так, будто она распространяет слухи. Рейчел искренне расстроилась, когда увидела их. Сказала, что там у тебя почти святилище.

– Никакое не святилище. Меня интересует Калли, вот и все. Кто бы на моем месте не заинтересовался?

– И ты не втиралась в ее семью, полагая, что сумеешь…

– Я никуда не втиралась. Ее родственники сами хотели познакомиться со мной.

– Рейчел сказала, ты пытаешься выяснить обстоятельства того вечера, когда Калли погибла. Не понимаю…

– Не слишком ли много наболтала тебе Рейчел?

– Тебе повезло, Дженна, что у тебя такая подруга.

До операции меня бы, наверное, назвали мягкой, верной, искренней. Теперь же предпочитают другие определения – «везучая», «отважная», «вдохновляющая». Услышав такое от Сэма, я вспылила:

– Нечего мне указывать!

– Тебе кажется, что ты чем-то обязана тем людям? – Он тоже повысил голос, но трудно было сказать, не стал ли этот всплеск эмоций следствием недавних переживаний. Я ведь и сама не могла успокоиться.

– А разве нет? Они спасли мне жизнь.

– Это был их выбор. Ты никому ничего не должна.

– Даже тебе?

Сэм резко затормозил на двойной желтой линии у моего дома, и мы обожгли друг друга взглядами.

– Должна. Ты сейчас сказала, и я понял, что точно должна.

– Что же я тебе должна, Сэм? Остаток жизни?

– Хотя бы нормальный разговор. Такое впечатление, что какие-то незнакомцы тебе ближе меня. – Я видела, как на лбу у него пульсирует жилка. – Отталкиваешь меня, потому что…

– А если никаких «потому что»? Если я просто больше не хочу быть с тобой? Такая мысль тебе не приходила в голову?

– А тебе не приходило в голову, что мне тоже не хочется быть с тобой? Но есть вещи, которые мы должны обсудить.

– Тебя, видимо, потянуло к Рейчел. С ней и веди приятные разговоры. – Я уже не контролировала себя, и лицо Сэма презрительно скривилось:

– По крайней мере, Рейчел радуется жизни. Ты же не умираешь, Джен, во всяком случае не сегодня. Перестань вести себя так, словно твой очередной вдох – последний. Тем самым ты даром растрачиваешь то, что получила от Калли.

Его слова хлестнули меня, и я, практически вывалившись из машины, с силой захлопнула за собой дверь. Бросилась к дому и даже не оглянулась, когда Сэм рванул с места.

Даже подъем по лестнице не остудил мою злость. Если бы я не погрузилась настолько в свои мысли, то непременно услышала бы то, что из-за этого пропустила. Звуки. Открывшейся двери в подъезд. Скрипнувших ступеней. Крадущихся шагов за спиной. Но, копаясь в сумочке в поисках ключей, я не почувствовала, что не одна. Раздраженно втянула в себя воздух, готовилась выдохнуть и вдруг почувствовала запах бензина и застоялого табачного дыма. Вот тогда мне потребовалась всего доля секунды, чтобы ощутить присутствие человека за спиной, а на щеке – горячее, отдающее кислятиной дыхание. Во мне нарастал крик, но чья-то ладонь уже зажала мне рот, а чьи-то пальцы вцепились в мои волосы.