Лишь последние слова смогли задеть Кифа.

– Ты выбрал не ту сторону, мальчишка! Ты пожалеешь об этом, когда поймешь замысел матери, но будет слишком поздно.

– Вы какие-то мрачные, – заметил Декс, когда Софи с Кифом вернулись в гостиную девушек. – Что случилось?

Софи рухнула в ближайшее кресло, не зная, с чего начать. Киф плюхнулся на соседний диван и уставился в потолок.

Они вернулись домой с помощью света Маркизеры, и свет ненанесенной на карту звезды казался острым и резким, как отблеск разбитого зеркального шара. Но Софи куда больше волновало то, что Калла с Бликом пошли на Мерровые болота, тоже расположенные на Нейтральных территориях, а мистер Форкл ушел за Шквал, чтобы она отморозила Гетену ногти.

И второе задание беспокоило Софи куда сильнее первого, амулет «Черного лебедя» из-за него казался в несколько раз тяжелее. Она понимала, что нельзя подпускать «Незримых» к Гетену, но… отмороженные ногти – это ведь пытка, разве нет?

Делла присела перед Софи и, сжав мигом покрасневшие щеки, покрутила ее голову в разные стороны.

– Что вы делаете? – спросила Софи – хотя прозвучало скорее как «Чтоыелаее?».

– Строю из себя Элвина. Он дал мне аптечку и список «Безумств, в которые Софи обязательно влезет».

Она вытащила из кармана толстую пачку смятых листов, исписанных неразборчивым почерком Элвина, и Софи вздохнула.

– Нашла. – Делла полистала список. – Отравление светом. Симптомы: слабость, острое обезвоживание, посинение десен и блестки в глазах.

– Отравление? – переспросила Софи. – И, погодите, что у меня с глазами?

– Когда твое тело формировалось заново, в нем остались частицы света. Неудивительно, учитывая, что ты прыгала со светом не нанесенной на карты звезды. – Делла передала Софи зеркальце. – Вот, посмотри.

– Чудесно. Мои глаза похожи на какашки аликорна.

Делла рассмеялась.

– Эффект необычный, признаю. А еще Киф стал похож на Вакера.

И точно. Почему-то из-за блеска глаза Кифа казались практически бирюзовыми.

– Всегда хотел быть вашим сыном, – пробормотал Киф так печально, что у Софи заныло сердце.

– Все хорошо? – прошептала она.

Киф пожал плечами и отодвинулся подальше.

– После лекарства Элвина вам станет лучше. – Делла открыла огромную аптечку – до этого Софи всегда принимала ее за бесформенный куст, – полную стеклянных флаконов. В них хранились эликсиры, бальзамы и снадобья всевозможных цветов. Делла передала им два флакона: в одном было нечто, похожее на смолу, а во втором – на сопли.

Открыв черный флакон, Софи понюхала содержимое.

– Фу, пахнет отрыжкой Игги.

– Вот, – Делла передала им по бутылке Молодости. – Запейте. Она все равно нужна от обезвоживания.

От сладковатой воды стало полегче, но послевкусие черного лекарства все равно осталось на языке. А эликсир, похожий на сопли, на вкус напоминал смузи.

– Ну так что, вы расскажете, что случилось? – спросила Биана. – Потому что Декс сейчас взорвется.

– Эй, не сваливай все на меня, – пробурчал тот. – Если ты продолжишь выкручивать руки, то палец себе сломаешь.

Биана покраснела.

– Ну ладно, мы все волнуемся.

Софи обернулась к Кифу:

– Расскажешь?

– Давай лучше ты, – покачал головой тот.

Софи сомневалась, что у нее выйдет связный рассказ, но все же постаралась передать все слова Гетена. С каждой секундой Киф съеживался все сильнее.

– Ты же понимаешь, что он просто пытался тебя задеть? – спросил его Фитц.

– Ну, у него получилось. – Киф так сильно потер виски, что на коже остался красный след. – Просто… если ему верить, то мама была среди «Незримых» всю мою жизнь. Значит, все мои воспоминания о ней – ложь. Абсолютно все!

Делла обняла его.

– Это тяжело, понимаю…

– Серьезно? Как-то сложно представить, что в вашем идеальном семействе найдется предатель.

Воцарилась тяжелая тишина.

– Простите, – пробормотал Киф. – Она злая, и вы в этом не виноваты. И я не пытаюсь ее защитить, тут даже думать нечего. Вы же понимаете, что это значит? – Он перевел взгляд на Софи. – Скорее всего, мама участвовала в том, что случилось с Джоли.

Софи мигом стало сложно дышать – и Киф это явно заметил. В своем дневнике Джоли упоминала женщину, которая заманивала ее в ряды «Незримых». А еще она писала о женщине, которую видела в ночь, когда «Незримые» пытались заставить ее поджечь человеческую атомную электростанцию. Кем-то из них могла быть леди Гизела – а может, и обеими.

– Не знаешь, о каком «замысле» говорил Гетен? – поинтересовалась Софи. – И что они планируют делать на Нейтральных территориях?

– Пока нет. Но я обязательно выясню. У вас нет фатомлетов? – спросил он Деллу.

– Сомневаюсь, что они помогут, – ответила та.

– Фатомлеты? Что это? – спросила Софи.

– Жемчужинки, которые можно найти в редких речных устрицах, – ответил Декс. – От них снятся дикие сны, но с их помощью можно проникнуть в долговременную память…

– Что мне и нужно, – заключил Киф. – Прошу вас, – обратился он к Делле. – Гетен сказал, что она меня подготавливала. Значит, я чего-то не замечал. Но теперь я знаю, что искать, и смогу что-нибудь выяснить.

Делла вздохнула и вытащила бутылочку, в которой хранилось нечто похожее на сине-зеленую икру.

– Я дам тебе одну. – Она вытащила жемчужину тонкими щипцами. – И только в этот раз.

Киф тут же ее проглотил.

– Скоро она подействует?

– Минут через пятнадцать, – ответил Декс.

– Ну, тогда мне пора. – Киф помахал всем и направился в сторону своего дома. – Пора выяснить, что от меня скрывали.

К ночи Калла и мистер Форкл так и не вернулись, и даже колокольчики грез не спасли Софи от беспокойных снов. Израненная леди Гизела то и дело превращалась в Гетена, закованного в камере. Над ним нависала Шквал, а он вопил голосом мамы Кифа. А потом его ногти превращались в лед, и все вокруг окрашивалось алым.

На рассвете она выползла из постели, надеясь, что прогулка у реки поможет собраться с мыслями. Ее внимание привлекла негромкая песня, доносящаяся из леса.

Софи побежала на звук и вскоре выбралась на небольшую поляну, где увидела поющую Каллу, прижавшую ладони к дереву.

– Ты вернулась! – воскликнула Софи, чем так напугала Каллу, что бедная гномка едва не свалилась. – Прости. Я просто рада, что ты в порядке. Я волновалась за вас.