— Я слепой, — Радик впервые произнес это слово и весь сжался, а мальчики шарахнулись от него и побежали прочь.

Радик остался на берегу один.

— Ребята, — крикнул он, обернувшись, но те даже не оглянулись на бегу.

Тогда Радик повернулся к реке.

— Спасите, — кричал, визжал и бился мальчик, и слышно было, как он глотает воду и отплевывается.

— Где ты?

— Спасите.

Радик сделал вперед неуверенный шаг, другой, бросился бегом и на первом же скачке потерял под ногами опору и упал в реку. От неожиданности он глотнул воды и ушел ко дну, но тут же оттолкнулся и выплыл, крутясь на одном месте. Все было тихо, и тогда Радик крикнул:

— Где ты, мальчик?

Слабый булькающий звук был ответом, и Радик нырнул, метнулся туда. Плавал он хорошо и даже в тесных джинсах держался в реке уверенно. Почти сразу Радик почувствовал, что его затягивает в водоворот, но кроме этого он еще почувствовал сильные толчки воды откуда-то сверху, оттолкнулся и, рванувшись туда, схватил рукой бьющееся тело, понял, что это нога, отпустил на секунду, скользнул рукой вверх, схватил ремень брюк и вынырнул, держа перед собой дергающееся тело. Мальчик, задохнувшийся, стал отплевываться, хрипеть и плакать, судорожно хватаясь за все, что попадалось под руку, едва не задушив своего спасителя и пытаясь в страхе налечь животом на его голову, пока сильная рука не обхватила его тело под мышками и не сжала, слегка утягивая под воду.

— Не души меня, мы оба утонем, — сказал Радик, и сам наглотавшись воды и сплевывая. — Где берег? Покажи мне, где берег?

Течение тянуло его вниз, и он уже с трудом удерживался на поверхности, а мальчик плакал, плевался и судорожно цеплялся за взрослого.

— Где берег, покажи мне! — закричал Радик, уже и сам пугаясь неумолимого течения.

— Ты что, не видишь? — наконец громко ответил мальчик, крепко вцепившись в его воротник и рукав.

— Нет.

— Он сзади, поверни голову.

Радик, потеряв ориентацию, стал крутиться на месте. Очки упали с него в воде, взгляд глаз был живым, и мальчик ничего не понимая, дотянулся до его головы и с силой повернул ее.

— Да вот же, вот, ты что, слепой?

— Да.

— Ой, нет, — мальчик рванулся уже от него, но рука продолжала крепко держать его.

— Да, я слепой. Показывай, где берег. Не бойся, мы не утонем. Куда плыть?

— Назад. Нет, теперь вправо. Что ты?

— Здесь водоворот. Нырять умеешь?

— Нет. Мне холодно. Больно. Боюсь.

— Не бойся. Поверни мне голову к берегу. Понял. Теперь вдохни и зажмурься. Не бойся, расслабься. Только не дыши.

И Радик с силой нырнул, увлекая за собой мальчика. Тот вскрикнул, захлебнулся, забился, вырываясь, но рука держала его крепко, таща на дно, против течения, и, наконец, наверх.

— Дыши, дыши, теперь дыши, — кричал Радик, чувствуя свободу и ровный бег реки вокруг себя, снова крутясь и тряся захлебнувшегося ребенка левой рукой.

Мальчик обвис и не двигался, и Радик перепугался. Он, держа его голову над водой, подался в одну сторону, в другую, почувствовал снова круговорот воронки, отпрянул, в несколько гребков ударился о бревно, распорол себе о сучек руку, щеку и потерялся окончательно.

— Радик, — кричали сбоку знакомые голоса. — Сюда.

Ожив, Радик метнулся на звук, оказался снова среди воды и тут же ударился о нависший берег.

— Вы где?

— Тут. Сюда.

— Возьмите его. Сможете?

— Давай.

Руки вцепились в него, в его одежду, потянули ребенка. С всплеском в воду прыгнуло что-то тяжелое, и, отплевываясь, рядом вынырнул Максим.

— Опирайся о меня, Радик, я держусь за корень. Ты сам не влезешь, тут крутизна. Держись за меня. Лезь. Наступай на меня, не бойся.

Руки Радика коснулись сразу две руки, схватили, и он взлетел, опираясь ногами в земляной склон. Оказавшись на берегу и еще не отдышавшись, он крикнул, беспомощно озираясь:

— Где мальчик? Он жив?

— Дышит, — сам запыхавшись от резких взмахов, проговорил Виктор. Перекинув тело ребенка через колено, он выдавливал из его желудка воду, и тот задыхался от рвотных позывов и дышал с булькающими звуками.

— Я его утопил.

— Да дышит он, дышит.

— Я не мог с ним вырваться из воронки, пришлось нырнуть.

— Идем. Ты уже синий от холода.

— Он испугался и наглотался воды.

— Идемте.

Виктор поднялся, легко поднимая с собой ребенка, цепляющегося теперь за него. Максим, сам мокрый, обхватил Радика за плечи, другую его руку сжала маленькая ладошка Насти, и все быстро пошли к даче. Сергей с Володей держались последними, и Володя слегка потирал бок и мучился от боли. Дома их ждала Валентина с сухой одеждой, бутылочкой камфорного спирта и полотенцами.

Сергей быстро посадил Радика на стул, стал срывать рубашку, майку и начал быстро растирать спиртом, то же самое Виктор проделывал с ребенком, а мать — с Максимом, пока Володя не сменил ее.

Смуглая грудь Радика и белая — Максима скоро покраснели, ребенок стал вырываться и плакать. Тогда только их отпустили и быстро одели в сухое.

— Ну, парень, — повторял Максим. — Ну и ну. Радька, ты же мог бы утонуть, и мы бы даже не нашли тебя. Там же банка, никто никогда не купается. Тем более сейчас.

— Я хорошо плаваю.

— А ты что же не плыл, герой, — немного приподнял в руках мальчика Виктор.

— Я не умею, — пробурчал тот, слегка отстраняясь. — И отпустите меня, пожалуйста, вы мне все мозги уже вытряхнули.

— Что?

Все расхохотались, громко и радостно, хотя и немного нервно.

— Радик, у тебя ссадина, — сказала Валя, оглядев всех. — Сиди спокойно, сейчас принесу йод.

— И водки захвати, — крикнул Виктор. — А то простынут ребята.

А сам он присел у ног мальчика и начал растирать ему ступни камфорным спиртом.

— Фу, воняет, — вырывался тот. — Как в дешёвой больнице.

— Ну, Радька… Туда не каждый здоровый прыгнет, а ты… Ну и ну. Радька, да ты герой! Радька!

Максим не знал, что делать, хватал руку Радика, дергал за плечо, неуклюже пытался обнять.

— Остынь, — наконец проговорил Володя, беря из рук подошедшей Вали бутылку водки и стакан, а та склонилась к Радику.

— Не двигайся, Радь.

Тот, и так задерганный, не шевелился, пока щеки его не коснулось что-то мокрое. От неожиданности Радик вздрогнул, и мягкая женская рука сжала его шею.

— Не двигайся. Не щипит?