и начинаю дрожать. Я почти падаю на землю. Малышка берет меня за другую руку и возвращает на ноги.

Я встречаю этот безглазый взгляд, не обращаю внимания на запекшуюся кровь, покрывающую ее лицо, и представляю себе девочку, которой она когда-то была.

— Как? Я должен был умереть в том пожаре.

Диана смотрит через плечо на Сураза. Он все еще не смотрит мне в глаза. Он смотрит на то место, где исчез Харон, но я не могу сказать, думает ли он об этом. Я не должен даже пытаться представить себе мысли нефилима.

— Он сказал спасти вас, сказать пламени, чтобы оно умерло, где должны упасть обломки. Я… не знала, смогу ли это сделать, но… никогда не хотела ничего большего.

— Ты особенная, малышка. Ты знаешь это?

Улыбка.

— Пойдемте домой, Ник.

— Нет, детка. У меня есть работа, помнишь? Надо разобраться, и я обещал тебе, что мы доведем дело до конца.

Я сжимаю ее пальцы.

— Пора заканчивать с этой историей.

Глава 11

ОКОНЧАНИЕ

Мы возвращаемся в Хейвен, когда ночь сменяется рассветом. Роза спит, положив голову мне на плечо. На душе хорошо. Правильно. Хотел отвезти ее в больницу или хотя бы домой, но она настояла на том, чтобы поехать с нами. Я согласился, при условии, что она будет ждать в машине.

Припарковав «Мустанг», я осторожно отодвигаю Розу в сторону, чтобы она не проснулась. Диана идет следом. Мы находимся у церкви Святого Франциска на южной стороне Хейвена.

— Ты готова, детка?

Она кивает и идет вперед. Диана не произнесла ни слова с тех пор, как я рассказал ей о послании Зии и информации, которую она передала мне.

Церковь обычная, маленькая. В садах снаружи растут нарциссы, и я не обращаю внимания на призраков, снующих вокруг. Святая земля — это связующее звено для духов Ада, даже осознанных. Они тянутся сюда, как будто могут найти путь в рай, если пробудут здесь достаточно долго.

Диана идет медленно, и я ей благодарен. Марв отделал меня. Я хромаю и сильно измотан, но это меньшее из того, что меня беспокоит. В машине, пока Диана смотрела куда-то в себя, а Роза спала, я думал о Марве, о том, как Паромщик забрал его призрак, о словах, которые он сказал, и о том, как я чувствовал себя частью того момента.

Сураз не стал задерживаться. Он удрал прежде, чем я успел загнать его в угол и начать задавать вопросы.

Печать. Что, черт возьми, такое Печать? И Харон сказал, что Марв «превзошел его самые смелые ожидания»? Я думал, что узнал правду об Аде пять лет назад. Оказывается, я только прикоснулся к верхушке. Мне еще столько всего предстоит узнать, и лучше сделать это побыстрее. Что-то надвигается.

Но сначала…

Мы входим в церковь. Проход ведет к простому алтарю, по обеим сторонам стоят скамьи, а стены украшены крестами. Утренний свет струится через расписное стекло, и лучи падают на священника со склоненной головой у подножия помоста.

— Позволь мне говорить, — шепчу я Диане.

Как будто у нее есть выбор, если только священник не такой, как я, но на самом деле имею в виду, что не нужно ничего из этого психокинетического дерьма. Нет, пока я не скажу слово.

Малышка смотрит на спину священника — он нас не заметил — прежде чем повернуться ко мне. Она напряженно качает головой.

— Он заслуживает смерти.

Я морщусь, оглядываюсь, чтобы убедиться, что никто не видит, как болтаю с моей невидимой подругой, затем кладу обе руки на плечи Дианы, не обращая внимания на холод.

— Без сомнения. Детка, это твой выбор, но знаешь, что? Не проклинай свою душу. Это месть. Поверь мне, это приговор на веки вечные.

— Ник, ты сам признался. Харон сказал тебе, что я в Аду навечно.

— Чушь. — Я качаю головой, пытаясь осмыслить последние несколько дней. — Ты воровала, чтобы прокормить свою семью. Любой поступил бы так же. Он ожидает, что я поверю, что человеческие суды понимают смягчающие обстоятельства, а Всевышний — нет? Есть грех, а есть такие люди, как Марв…. — Я указываю на священника. — …такие, как он. Они не одинаковы, и клянусь, мы найдем способ все исправить и вернуть тебя в семью. Мы вдвоем, помнишь? Мы все уладим.

Диана качает головой в сторону священника.

— Давай просто сделаем это.

Я вздыхаю и выпрямляю спину, что труднее, чем кажется, в моем состоянии.

— Конечно.

Мы подходим к священнику, одетому в белую рясу. Я уже вижу, что он крупный парень, примерно такого же роста, как и я. Высокий, тучный. Должно быть, это семейное.

— Отец Клэнси? — зову я, приблизившись на расстояние нескольких шагов. Он оглядывается через плечо, и я понимаю, почему Диане Марв показался знакомым. Сходство необыкновенное. — Отец Марвин Клэнси?

Из сообщения Зии я узнал имя и дату рождения — 1 октября 1947 года. Я знал, что это не наш Марв, поклоняющийся дьяволу. Слишком старый. Но, как не раз говорил, я перестал верить в совпадения.

Убийца Дианы, тот, кто спровоцировал бунт, в котором погибла семья девочки и бесчисленное множество других людей? Человек, который жил в моей квартире, женился и завел ребенка, прежде чем стать священником? Отец Марвина Клэнси-младшего.

Мир тесен, мать его.

— Да, дитя мое? Ты пришел на исповедь? — Он поднимается. Несмотря на свой рост, он не кажется крепким. Лицо отца Клэнси лучится добротой. Он улыбается, пока не осознает мое состояние — избитый, грязный, в крови, — и улыбка сходит на нет. — У тебя проблемы, дитя?

Рядом со мной Диана дергается вперед. Я выбрасываю руку и прижимаю ее к груди. Мое предплечье вспыхивает льдом.

— Уже нет, — улыбаюсь я. — Меня зовут Ник Холлеран, я частный детектив. Меня попросили поработать над старым делом. Очень старым. Натолкнулся на пару ваших знакомых.

Клэнси качает головой и собирается уходить.

— Думаю, вы меня с кем-то перепутали, мистер Холлеран.

— Марвин Клэнси-младший. Знаете, его?