Стена выглядела нерушимой твердыней, простоявшей как минимум несколько веков. Даже не верилось, что еще пятнадцать лет назад ее не было.

– Если есть стена, то должны быть и проходы сквозь нее. Хоть посты охраны, в конце концов, – пробормотал Канза, осматривая величественное сооружение. Если честно, я надеялась встретить кого-нибудь здесь живущего и попросить его привести нас к какому-нибудь местному Алексу. Глупо. По-детски глупо. Представилось, как мы встречаем кого-нибудь и просим: «Дяденька, дяденька, а вы не знаете, как нелегально в другой сектор попасть?». Хотя купить оружие этим методом у меня ведь получилось. Улыбки сдержать не удалось. Легально в другие сектора не попадают. Разве что военные, отдел контроля или по окончании лицея. Во всех случаях пользуются воздушным транспортом.

– Форас и Пеймон из химического сектора. Думаю, если мы найдем нужные ингредиенты, то сможем собрать бомбу, – задумчиво проговорила Анни.

– Ну да, маленькую такую бомбу, совсем даже незаметную, – поддразнил Канза девушку. У Анни тоже не в меру разбушевалась фантазия.

– Да нет, все равно никаких проходов и пунктов охраны. Каждый сектор живет автономно, – равнодушно хмыкунула я и посмотрела на неожиданно яркое солнце. На деревьях уже появилась листва, и казалось, что завтра наступит долгожданное лето. Здесь, на границе с сельскохозяйственным сектором, было значительно теплее. Да и воздух совершенно другой, и деревья тоже незнакомые. По крайней мере, они здесь есть. В «Силенциуме» ни тебе старых деревьев, ни лужаек. Только газоны и кустики, строго по заранее размеченным линиям. Горы здесь были почти совсем рядом, а у нас только холм Сан-Кристобаль, ничтожно маленький по сравнению с теми, что виднелись вдалеке. Гигантские, кирпичного цвета твердыни, лишенные всякого подобия растительности.

Я подняла с земли веточку и стала чертить узоры. Гасион и Канза о чем-то спорили в стороне. Анни уселась прямо на траву. Она прислонилась к дереву, задрала голову и равнодушно стала разглядывать причудливый узор из веток и листьев. Девушка непроизвольно потерла висок и поморщилась, после чего по привычке оглянулась и подняла ворот рубашки так, чтобы шрамов на шее не было видно.

– Что чертишь? – лениво поинтересовалась Анни. Ей был неважен ответ, просто она изо всех сил старалась доказать нам, что стала вполне вменяемой. Я и не сомневалась в этом. Если честно, всегда считала Анни самой умной среди нас всех. Она одна, кажется, из пары палочек и цветочка способна собрать проекционный браслет любой мощности. Анни поступила в галерею за пару недель до того, как я пришла туда работать. Одна из первых. Естественно, Анни испугалась, решила умереть быстро, а когда ей этого не разрешили, стала бунтовать, как могла. Ничего неадекватного в ее поведении не было, но так считали не все. Гасион Анни иначе как сумасшедшей не называл. За глаза, конечно.

– Так… Пытаюсь увидеть барашка в ящике, – пробормотала я.

– Что ты пытаешься сделать? – нахмурилась Анни. Она не поймет. Никто кроме Макса бы не понял. Если ты привыкла, что рядом всегда есть человек, слышащий тебя с полумысли, очень сложно отучиться разговаривать на одним нам понятном языке. За эти месяцы так и не удалось привыкнуть к мысли, что его нет, и больше уже никогда не будет.

– И это меня еще психованной называют, – пробормотала Анни и отвернулась, подставив лицо солнцу.

– Мы никогда не интересовались тем, как существуют уровни и сектора, откуда к нам поступает еда, вода и все такое, – начала я ловить за хвост ускользающие хвостики мыслей.

– Ты про монорельс не слышала? По границе круга идет монорельс, по которому все необходимое разбрасывается по секторам, – пожала плечами Анни. – Поэтому у границ, думаю, поселения пятого уровня и не устраивают. Чтобы меньше воровали. Здесь от монорельса нас отделяет точно такая же стена, и я бы туда ни за что не сунулась. Это самая охраняемая часть страны. Там как раз все военные и работают, а они каждое наше лицо ежедневно видят.

– Все равно. Ты ведь тоже из производственного сектора. Мы граничили с военными, и у нас никогда не было проблемы достать оружие или какие-то детали от военной техники. Зато с едой на черном рынке было туго. Здесь все наоборот. Я к тому, что кроме монорельса должны быть способы попасть в соседние сектора. Иначе черный рынок бы так не процветал.

– Логично, – согласилась Анни, – давай теперь поговорим о том, почему трава зеленая, а дважды два – четыре. И так понятно, что эти пути есть, только нас там нет, – хмыкнула Анни.

– Либо по воздуху, либо сквозь стену, либо подкоп, – сказала я. – Четвертого варианта все равно нет. Телепортацией мы не владеем. Вертолета у нас нет, на стену залезть нельзя, она под током. Дверей в стене не видно. Остается подкоп.

– Где копать начнем? – полюбопытствовала Анни, сарказм в ее тоне обижал.

– Нужно найти вход. Тоннели точно есть, точно на этом уровне. Скорее всего, вход будет расположен рядом с проложенной дорогой, иначе протоптанная трава возле этого места вызывала бы подозрения.

– Люк? – уже без сарказма поинтересовалась Анни. – Получается, это должен быть люк рядом с дорогой. Или колодец доисторический какой-то.

– Может, подвал? Я бы сделала проход из подвала, это удобнее. Тоннель должен быть длиннее, но зато у тех, кто по нему идет, будет возможность какое-то время переждать в относительной безопасности. Колодец на виду, люк тем более.

– Здесь, как видишь, нигде нет домов, – ответила Анни. – Непролазные леса, да плешивые полянки… – девушка замолчала и вдруг осветилась улыбкой.

– Да, – мы с Анни поняли друг друга. – Дома, в которых мы ночевали.

Я оглянулась. Канза и Гасион о чем-то ожесточенно спорили. Оба пытались доказать что-то свое. Потом вроде бы умолкли. Гасион уставился на землю, бросил что-то и прошипел на ухо Канзе нечто, очевидно, чересчур мерзкое, потому что уже в следующее мгновение Канза попытался его ударить. Все мы слишком устали, чтобы действовать слаженно. Похоже, Анни здесь действительно самый адекватный человек. Вмешиваться в ссору Гасиона и Канзы не хотелось. Не переубивают же они друг друга. Анни с тем же безразличием взирала на разворачивающиеся в паре сотен метров от нее события. Она привалилась к дереву, и, похоже, боль в голове на краткий миг все-таки отступила. На лице Анни впервые за долгое время не было этой странной сосредоточенности, какая бывает, если силишься не пасть в поединке с собственной болью, не заорать или потерять сознание.

Справа от нас высилась небольшая полоса леса, которая скрывала часть пограничной стены. Слева тек небольшой ручей, впадающий в озеро, в нескольких сотнях метрах отсюда. За ручьем шел выступ скалы, усеянный редкими деревьями. Рядом с нами обрыв. Я заметила его, пока мы шли к этому месту. Надо признать, природа здесь действительно красивая. Анни вдруг выпала из своего блаженного спокойствия и воззрилась на меня полными ужаса глазами.

– Ты слышала?

– Нет, – честно ответила я.

Прошептав что-то нецензурное, она ринулась к Канзе с Гасионом. Так и не поняв, что происходит, я поднялась и направилась в их сторону.